Мертвая ученица - читать онлайн книгу. Автор: Анжела Марсонс cтр.№ 10

Рождество дома, как и всегда, было идеальным.

Празднества прямо как в духоподъемном фильме. Полуночная месса, подарки ранним утром, надувшаяся Саффи, потому что ее джинсы от «Гуччи» оказались слишком тесными. «Рождество не Рождество, если Саффи ни на что не надулась», – весело оправдывалась мама. Рождественский обед был безукоризненным, так же как и игра Саффи на фортепиано сразу после обращения Королевы ^[12].

Позже Саффи скрылась в своей комнате, наверняка для того, чтобы лично пообщаться с Эриком. Предки вдвоем устроились на диване и стали смотреть рождественский фильм.

Они посмотрели на меня и спросили, все ли у меня в порядке.

Я соврала.

Сказала, что да.

Ну как я могла сказать им, что у меня внутри? Как я могла сказать им, что частичка меня умирает всякий раз, когда я оказываюсь дома? Как мне проникнуть в этот идеальный кокон, внутри которого они находятся? Как рассказать им, что мне приходится делать, чтобы оставаться спокойной? Как поделиться тьмой, которая тенью падает на любую мысль, появляющуюся у меня, или яростью, которая греет мне кровь?

Как сказать им, что я ребенок с изломанной душой?

Сказать это во время столь чертовски прекрасно организованного Рождества.

Прекрасно. Прекрасно. Прекрасно. А вот сейчас все совсем не так прекрасно.

Прекрасное вообще нереально. Это только поверхностный слой, под которым прячется уродство.

* * *

Боже, Сэди, я ничего не ощущал, когда услышал твой последний вздох, но сейчас я лучше узнаю тебя через эти твои собственные мысли, записанные твоей собственной рукой в твоем секретном дневнике.

Ты страдала. И я страдал.

Ты нашла умиротворение. Я – нет.

Каждый удар и пинок, когда мое тело соприкасалось с твоим, облегчали мою боль, снижали накал ярости, окружающей меня, пойманной в ловушку и растущей и крепчающей на ненависти и омерзении.

Ты мне противостояла. Само твое существование оскорбляло мои страдания.

Понимаешь, я следил за тобой, заранее зная, что должен буду сделать.

Выбора не было.

Это должна была быть ты.

По-другому не получалось. Ты должна была умереть.

И стать первой.

– Что-то все слишком гладко прошло, – заметил Брайант, когда Ким закончила разговор.

Его начальница согласно кивнула.

Как только они вышли от Китса, она сразу же позвонила Вуди и сообщила ему неприятную новость о том, что Сэди Винтерс была убита. При этом инспектор приготовилась отстаивать свое требование задержать информацию о том, что это было убийство. Она была готова сказать боссу, что ей необходимо переговорить с учениками и преподавателями в Хиткресте. И о том, что, имея почти тысячу потенциальных свидетелей, она не может позволить людям молчать из боязни влипнуть в историю. Стоун была готова спорить по поводу десятка вопросов, но этого не понадобилось. Вуди с готовностью согласился на все, а после сообщил ей, что ему необходима новая информация к концу каждого рабочего дня.

– Как я вижу, он уже здесь, – заметил Брайант, медленно сворачивая на гравийную подъездную дорогу в Хиткресте.

Доусон помахал им от полицейского оцепления, где он общался с Митчем.

На лице Ким появилась полуулыбка. Несмотря на свое сдержанное отношение к смерти Сэди и постоянное нытье о текущей загруженности, Доусон не смог устоять перед соблазном поучаствовать в расследовании убийства. Он покинул офис еще до того, как инспектор закончила говорить с ним по телефону. Она кивком ответила на приветствие коллеги и, повернувшись к руководителю группы экспертов, спросила:

– Что-то, что я должна знать?

Тот отрицательно покачал головой.

– Мы собрали все бычки, образцы почвы и пару случайных волосков. Но никаких пригодных следов, – добавил он, кивая в сторону своей команды. – Как только закончим здесь, а это уже скоро, займемся ее одеждой. Хотя, честно говоря, инспектор, надежд у меня мало.

Стоун все понимала и была благодарна коллеге за откровенность. Такие преступления не раскрываются только благодаря уликам.

– Пока, Митч, – сказала она, отходя, и снова повернулась к Доусону, который теперь шел рядом с ней. – Ну, ты понял, чем мы здесь занимаемся?

Инспектор уже попросила Стейси заняться сбором информации о самом учебном заведении и о родителях погибшей. На Доусона возлагался опрос друзей Сэди, так как Ким считала, что они скорее разговорятся в присутствии молодого офицера. Сама же она собиралась вместе с Брайаном заняться взрослыми.

* * *

Войдя в парадный зал при входе в Хиткрест, Ким почти физически ощутила эксклюзивность этого учебного заведения. Его исключительность проявлялась во всем, начиная с персидского ковра, достаточно большого, чтобы на нем можно было разместить боксерский ринг, и заканчивая антикварными часами в левом верхнем углу помещения. Под декоративной выкружкой ^[13] на стенах висели портреты в золоченых рамах. Холл украшали мраморные колонны, шедшие дальше, в тыл здания, вдоль освещенного коридора. В перспективе коридор сужался наподобие туннеля, давая представление об истинных размерах здания. Стоун редко приходилось посещать учебные заведения, в которых подобный холл остался бы в первозданном виде и не подвергся бы изменениям.

Мистер Брендан Торп ждал полицейских, сложив руки на груди. При этом полностью исчез измученный и неухоженный мужчина, находившийся в шоке и действовавший под влиянием адреналина, которого детектив помнила по вчерашней встрече. Его место занял спокойный джентльмен, чей костюм дополняла булавка для галстука с гербом школы. Темный костюм представлял его в наилучшем свете, а пояс брюк находился именно в том месте, где ему и надлежало быть.

– Доброе утро, офицеры, – произнес директор, оглядывая всех троих.

Он не протянул руку для приветствия, и Ким ощутила, как от него веет холодом. Торп явно не хотел видеть их в своей школе.

Брендан поймал взгляд Брайанта, который рассматривал два бюста, стоящие у него за спиной.

– Это лорд и леди Бёрдок, – сказал он, поворачиваясь лицом к скульптурам. – Основатели Хиткреста, – с гордостью произнес директор и, не дожидаясь вопросов, продолжил: – Элизабет Бёрдок унаследовала это поместье от своих родителей – ее брат погиб во время Первой мировой войны. К началу Второй мировой Элизабет и ее мужу Чарльзу было уже за сорок, и у них не было детей. Поэтому они открыли двери своего дома для детей из пострадавших от бомбежек городов.