Валентин Пикуль - читать онлайн книгу. Автор: Антонина Пикуль cтр.№ 77

По возвращении в Ригу я застала Валентина за работой. «Париж на три часа» обрастал подробностями о Мале. Это было вызвано тем, что в нашей печати появились две научные монографии по затронутой в произведении теме: Далин В. М. Люди и идеи, 1970; Туган-Барановский Д. М. Наполеон и республиканцы, 1980.

Оба автора в упомянутых трудах выдвинули и обосновали оригинальные гипотезы, подняли ряд новых вопросов, на которых не сконцентрировали своего внимания историки, ранее писавшие о Франции и России времён Наполеона.

А Валентин Саввич считал профессиональным долгом ежедневно, ежечасно расширять рамки своего писательского кругозора и всегда внимательно следил за всеми, заслуживающими доверия публикациями, относящимися к интересующей его теме. Например, «Наполеон и республиканцы» Пикуль изучил ещё до того, как уважаемый учёный любезно прислал ему в подарок свой солидный труд.

Открывшаяся новая информация должна была, по задумке Пикуля, обязательно найти своё отражение в творческом дополнении романа… Что и было сделано.

А пока я с нетерпением ожидала выхода книги, на которой автор начертал: «Антонине Пикуль — верной подруге, разделившей моё одиночество, посвящаю с любовью». Автор.

Наступила весна — время надежд и тревог за мужа, время надежд и тревог за сына, который подходил к ответственному жизненному рубежу — окончанию школы.

Думаю, нет необходимости смаковать понятные всем переживания и волнения матери, сын которой, заканчивая десятый класс, решил посвятить свою дальнейшую жизнь благородной мужской профессии — защитника Родины.

Окончание школы означало расставание. Надолго ли? В лучшем случае — от отпуска до отпуска. Его отпуска! Потому что не по рассказам знаю судьбу военного моряка: в другое время его можно не застать. Океанские просторы безбрежны. А море влюбляет в себя.

Я ревновала сына к морю, но делала всё, чтобы осуществилась его мечта.

В книге я совсем немного пишу о сыне, и может сложиться ложное впечатление, что он был обделен вниманием. Отнюдь нет. В каникулы и выходные дни он находился с нами, на зиму приезжала моя матушка и жила с ним, помогая «вести хозяйство». В непродолжительные отрезки, когда он жил один, я через день ездила к нему, чтобы сготовить еду, похозяйничать, поговорить. Наше общение всегда было душевным и откровенным, он посвящал меня в свои дела, даже такие: «Пошёл на свидание с Галей».

Всё-таки важно понимать, что кое-какие дела надо делать молча, без шума, особенно если они касаются вопросов деликатных…

В этом году исполнялось три года, как умерла Вероника Феликсовна. Видимо, излишне оберегая меня, Валентин Саввич не заводил о ней разговоров. Поэтому я сама сделала необходимые шаги, обратившись за помощью в изготовлении памятника-надгробия.

И только когда всё было изготовлено и установлено, я поведала об этом Валентину. Он не сказал ничего. А мне и не нужно было никаких слов. Это тот случай, когда глаза намного красноречивей слов.

Интерес к творчеству Валентина зарубежных издателей настойчиво расширялся. Об этом свидетельствовали многие письма этого периода.

Пришедшее письмо от Эвы Долейшовой из Праги донесло приятную новость: она закончила перевод романа «Богатство» и отдала его в издательство.

В поступившей корреспонденции от члена Союза журналистов из Севастополя от Дегтярёва Виктора Алексеевича высказывалось возмущение: в первом выпуске «Советского энциклопедического словаря» он не нашёл упоминания о Пикуле, хотя «более мелкие писатели» там присутствуют. И он добровольно включился в борьбу за справедливость, рассылая свои петиции в компетентные инстанции. Труд правдоискателя не пропал даром: из второго выпуска словаря теперь можно было узнать, что есть такой русский писатель — Валентин Пикуль.

Уже после выхода «Фаворита» Дегтярёв напишет Валентину Саввичу: «Счастлив тем, что живу в «потёмкинской деревне» — городе-герое Севастополе». Это будет после выхода «Фаворита».

Не знаю, как сейчас, а в те времена «валовой продукт» писателей выдавался на-гора только в рамках пятилетнего плана. Ни в десятую, ни в одиннадцатую пятилетку Пикуль не попал. Ничего не знающие читатели обращались к Валентину Саввичу с письменными вопросами: почему Вы не даёте издавать свои книги, их так мало и так трудно достать.

В очередной заявке Пикуль писал, что у него приближается 30-летие литературной деятельности и на двенадцатую пятилетку (1986–1990) выпадает 60-летний юбилей. На собрание сочинений соответствующим отделом ЦК был установлен вполне определенный «прижизненный» ценз — 5–6 томов.

Через некоторое время пришло уведомление:

«…в соответствии со Сводным планом выпуска собрания сочинений, избранных произведений и творческого наследия писателей и деятелей искусств на 1986–1990 гг. издательству “Современник” поручено выпустить Ваше Избранное».

Избранное — значит не более 3–4 томов.

Но Пикуль не очень расстроился:

«Это не так плохо… для начала».

Он не мог знать, что двенадцатая — это последняя его «прижизненная» пятилетка…

Спрос на произведения Валентина рос и расширялся. Однажды, придя ко мне на работу, ответственный секретарь выходящего в Риге на русском языке журнала «Даугава» Борис Попов поинтересовался: «Не может ли Валентин Саввич дать для журнала что-нибудь из новинок?» Я передала разговор, и Пикуль с удовольствием предложил свои новые миниатюры. Редактировала их Раиса Васильевна Золотова, дочь друга с Камчатки — Василия Золотова, который переехал на постоянное место жительства в Рязань.

Один из первых редакторов миниатюр был и Евгений Вячеславович Туинов из Ленинграда, который готовил для ленинградского издательства «Детская литература» сборник «Миниатюр», включающий последние новинки.

Валентин Саввич любил и уважал Евгения Вячеславовича как толкового и корректного редактора, умного и приятного человека, собеседника и коллегу.

Часто их разговоры о жизни, о писательском ремесле занимали значительно большее место, чем обсуждение того, с чем Туинов приехал.

Пикуль не раз подчёркивал, что ему в жизни везёт на редакторов, если они… относительно молодые.

До самых последних дней они оставались большими друзьями.

После продолжительных контактов с Пикулем, позволяющих проникнуться его самоотверженностью, многие ещё больше заражались «писательским вирусом»…

Если следовать хронологии, то я должна остановиться на одном серьёзном письме, которое пришлось написать Пикулю в 1983 году в ответ на послание полковника Хо-рева. Автору сообщалось, что в различные инстанции и в редакцию газеты «Красная звезда» поступили письма от сестры старшего лейтенанта В. А. Мартынова, в которых она утверждает, что в книге «Реквием каравану PQ-17» сведения о Мартынове не соответствуют действительности, и высказывалась просьба сообщить, «откуда почерпнуты эти сведения».