Валентин Пикуль - читать онлайн книгу. Автор: Антонина Пикуль cтр.№ 119

Вернёмся к 7 марта…

— Ты сегодня сама позанимайся с миниатюрами. Что делать, ты знаешь, а мне надо поработать.

— Что за спешка? — удивилась я.

— Завтра женский праздник, и хотя я его не люблю, ибо в этот день женщине достаётся ещё больше хлопот, но хочу сделать тебе подарок: начну сегодня писать роман, а закончу его к твоему дню рождения. Это будет подарок духовный. А материальный, — продолжил он, — купи себе сама. Договорились?

— Хорошо. А о чём роман?

— О любви. Об Ольге Палем.

Нужно сказать, что жизнь и судьба Ольги Палем давно интересовали Валентина. А у этого интереса, как у медали, было две стороны.

В одном интервью Пикуль говорил, что назрели вопросы морали и нравственности в отношениях сильного пола к слабому. С эмансипацией женщины значительно потускнело чувство святого перед ней поклонения…

— Мы всеми силами, — говорил Пикуль, — всеми голосами общественности должны вырвать у женщины тот тяжёлый лом, который вручило ей фальшивое равноправие…

«А жизни суть — она проста: её уста, его уста…» — утверждает поэт Василий Фёдоров.

Нет! Совсем не проста психология взаимоотношений мужчины и женщины. Именно это и заставило Валентина обратиться к теме женской любви.

Героиня романа — Ольга Палем — реально существовавшее лицо, натура волевая, яркая, цельная. Её любовь к студенту-дворянину Александру Довнар-Заполье кому привела на скамью подсудимых…

«Симферопольская мещанка Ольга Палем обвинялась в убийстве своего сожителя, студента Александра Довнара».

Адвокат Н. П. Карабчевский, анализируя жизнь подсудимой, говорил: «Я глубоко убеждён, что каждая женщина, хотя в душе и ранимее нас, мужчин, но она и намного терпеливее нас, мужчин. Особенно в те периоды жизни, когда она любит. В этом я убеждён.

Женщина может сносить от любимого человека многие обиды и оскорбления, она способна многое прощать.

Но… пусть мужчины не обольщаются! Женщина прощает почти всё мужчине, которого она любит. Но в её любви имеется опасный предел. Тогда женщина как бы “взрывается”. И взорвавшись, она обязательно отомстит. Рано или поздно, но — отомстит! Я думаю, женщина на эту месть имеет природное право…

Пусть знают все. Надо ценить женщин. Надо беречь женщин. Надо уважать женщин, имевших несчастье полюбить мужчин, недостойных большой женской любви…»

Блестящая речь адвоката и правосудие, вникшее в процессе разбирательства во все тонкости движения женской души, — вот что вызвало восхищение Пикуля и подтолкнуло его взяться за перо.

Валентин положил перед собой лист бумаги…

До восьмого марта оставалось менее часа…

«…средь великого множества женщин, платья которых давно и ликующе отшумели, одна из них уже много лет тревожит моё хладеющее воображение. Вот и сегодня — “встала из мрака младая с перстами пурпурными…”»

О процессе написания романа говорят пикулевские записки:

«10 марта. 5.05. Четвёртую главу закончил целиком. Всего у меня 37 стр. Писалось легко — сам удивлён, о любви я писать никогда не умел…

11.03. Днём больше писать не буду, а только делать наброски, ибо ночью пишется лучше…

20.03. В два встал с постели, а в восемь встал из-за стола. Молотил и молотил… Всё, кажется, хорошо… Но — ошалел! Всё-таки шесть часов подряд… Пас…

21.03. 6.50. Закончил главу. Вылез на 128 стр. Сижу, думаю, многие слова в этой вещи покажутся тебе из нашего лексикона, но ты не обижайся — это не о нас!»

Проснувшись утром, в мой день рождения, я увидела на столе аккуратно сложенную рукопись. На верхнем листе прочла:

Валентин Пикуль. «Ольга Палем». Бульварный роман. И посвящение мне.

На маленьком листочке карандашом небольшое послание:

«Мой обещанный подарок — на твой суд».

Не отрываясь, на одном дыхании, я «проглотила» роман. Поблагодарив за подарок, попросила убрать посвящение. Валентин Саввич пообещал, что не вынесет слова посвящения на титул, а поместит их где-нибудь внутри текста. Так он и сделал, попутно изменив название более загадочным.

Занятно, что все наши разговоры так или иначе вошли в книгу.

Это на мой вопрос он ответил объяснением:

«Конечно, читатель вправе спросить меня, почему я назвал свой роман “бульварным”. Отвечу. Всю жизнь я писал военно-политические романы, но критики упрямо именовали меня “бульварным” писателем. И чем больше становился накал патриотизма в моих исторических романах, тем настойчивее блюстители порядка обвиняли меня в “бульварщине”.

Наконец я понял, что угодить нашим литературно-газетным Зоилам (в переносном смысле — придирчивым, недоброжелательным, язвительным критикам. — А. П.) можно лишь одним изуверским способом — написать воистину бульварный роман, дабы их мнение обо мне как о писателе полностью подтвердилось. Заодно уж, идущий навстречу своим критикам, я щедро бросаю им жирную мозговую кость…

Я написал эту вещь на примере исторических фактов столетней давности, но думается, что вопросы любви и морали в прошлом всегда останутся насущными и для нашего суматошного времени».

Так родился короткий роман «Ступай и не греши».

Начну с двух листочков, на которых Пикуль оставил наброски своих мыслей:

«Отдельно существуют писатели, творящие литературу, и отдельно от них существует Союз писателей, нечто вроде бывшего корпуса жандармов, которые действуют по салтыково-щедринскому шаблону: “Ташши и не пушшай!” Конечно, эти людишки в сталинских френчах, десятками лет сидевшие наверху, держались не за литературу, а за своё место в президиуме, чтобы смотреть на всех сверху вниз, как барышня на сороконожку. Недаром же их называли “застрельщиками литературы”, как будто литература — это полигон, где испытываются на прочность писательские шкуры…»

«Когда все кричали, я стоял и молчал. Потом зависть взяла, дай, думаю, и я крикну. Только пасть разинул, тут мне по загривку — хлесть и говорят: “Чего разинулся?” Я отвечаю, мол, “все кричат и мне захотелось”. “Дурень, — объяснили мне, — тут кричат по списку, те самые, которые кричать от власти уполномочены, а тебя в списках орущих нетути — сиди и помалкивай…”»

Валентин Пикуль был членом Ленинградской писательской организации, крупнейшей (после столичной) в РСФСР. В ЛПО много лет существовала чрезвычайно напряжённая, конфликтная ситуация. Захвативший ключевые позиции в руководстве организации клан совершенно деформировал её работу, преследуя, как правило, узкогрупповые цели, далёкие от литературных задач. В результате из четырёхсот членов ЛПО по меньшей мере половина не была занята творческой работой и по существу не принимала участие в современном литературном процессе. Эта номинальная часть членов ЛПО, существующая за счёт Литфонда, находилась в прямой экономической зависимости от руководства и давно использовалась им в качестве послушного инструмента в осуществляемой политике, то есть включалась в «список уполномоченных кричать от власти».