Чиновник для особых поручений - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Каменский, Вера Каменская cтр.№ 19

— Что с ногой? — прямо спросил Станислав.

— Да, ерунда, — улыбнувшись, ответил он. — Нога когда-то сломана была. Сегодня ей опять досталось.

Тихоня смотрела на него, широко раскрыв глаза.

— А! — махнул рукой Сосо. — Да не волнуйтесь вы так, я вас прошу!

— В самом деле, — поддержал его Станислав. — Волноваться не будем. Так, девушки, бегите вперёд и всё организуйте. А мы пойдём, не спеша.

Они и шли проходными дворами, где на верёвках сушились юбки, рубахи да кальсоны. Узкими переулочками где сопливая малышня беззаботно игралась прямо на мостовой, не опасаясь попасть под пролётку или мчавшееся авто и вновь вышли на широкую улицу, где гуляла чистая публика.

Сосо испытывал двойственное чувство. С одной стороны, это приключение пришлось, как нельзя, кстати. Когда идти совершенно некуда, хоть на какое-то время «сын человеческий» обретёт место, где можно будет «приклонить голову». Учась в семинарии, он великолепно знал евангельские тексты и нередко пользовался ими, как метафорами. Про себя, естественно.

С другой — слишком уж кстати. Жандармы на такие «спектакли» большие мастера. Вполне может быть, что и пьяные мастеровые, и эта троица — просто статисты, разыгравшие фарс с единственной целью — втереться к нему в доверие.

«А что ты за птица такая, товарищ Коба, — спросил он сам себя, — чтобы жандармы ради тебя трагедии Шекспира на улицах разыгрывали? С тобой один разговор — беглый ссыльный? В кутузку!»

К тому же, изменить, всё равно, ничего ужа нельзя. «Цугцванг», — вспомнил он шахматный термин, очень точно отражающий положение дел.

И продолжал спокойно, чуть прихрамывая, шагать рядом со Станиславом. Тот, кстати сказать, на «подставного» не походил ничуть. Ни болтливости, ни назойливого общения. Сосо с ними встречался достаточно, чтобы понять, что его спаситель к ним — никаким боком. «Статисты» без устали рассказывают свои истории, стараясь разговорить собеседника. Чтобы тот, в ходе разговора, разоткровенничался и, может быть, сболтнул бы нечаянно что-нибудь лишнее.

Это проходило со многими, но только не с ним. Сосо был недоверчив. К тому же, его аналитический ум очень быстро вылавливал в разговоре какую-нибудь неувязку или логическую нестыковку. А, уловив, мгновенно замыкался, используя любой благовидный предлог — сонливость, головную боль, да всё, что угодно. Правда, в глазах этого парня мелькнуло что-то, Сосо так и не понял — что? Интерес? Сочувствие? Или, вообще, человек своё что-то вспомнил?

«Господи, неужели это и есть Сталин? — думал Стас, неторопливо шагая рядом с прихрамывающим Сосо. — Я кручу комбинацию с Отцом Народов? Это ж охереть можно!»

Деться ему сейчас некуда, идёт, как миленький. Явку, где он скрывался, они прихлопнули. Хозяин, помимо всего прочего, ещё и барыгой оказался — сбытом краденого промышлял.

«Так, что, путь у него один. Сейчас нога будет болеть всё сильнее. А мы — люди благодарные и мягкосердечные. Приютим, конечно, куды ж мы денемся с подводной лодки, да в такой шторм?»

Конспиративная квартира была в приличном доме на втором этаже. Не абы для какой мелкой сошки, а для солидных «клиентов». За обитыми дерматином дверями три просторных комнаты со вполне соответствующей обстановкой. Гостиная с мягким диваном и креслами из тиснёной кожи, массивный обеденный стол под плюшевой скатертью окружён венскими стульями, у стены — «горка» с посудой, на окнах плюшевые портьеры. В соседней комнате спальня с широченным ложем, пузатым комодом и платяным шкафом.

В третьей был кабинет с книжными полками, удобным креслом за письменным столом, где они сейчас и находились. Здесь и обосновался его гость, обнаружив за китайской ширмой скромную кушетку и сославшись на привычку полистать незатейливый роман на сон грядущий. Плед и подушка дополнили скромное ложе, придав ему незатейливый уют.

Прожив в кабинете пару дней, гость постепенно обвыкся и общался без прежней настороженности. Оценив эти изменения, опер пришёл к выводу, что пора «брать быка за рога».

— Слушай, Сосо, — сказал Стас, задумчиво выпуская дым через ноздри, — ты горец, стало быть, человек прямой.

Тот поставил на стол стакан с чаем, и спокойно поглядел оперу в глаза. И этот взгляд многое сказал. Горцы, конечно, народ прямой. Возможно. Но, несмотря на прямоту, им доступно такое коварство, что всякие там Талейраны и Борджиа, в сравнении с ними, дети малые. По внимательному взгляду собеседника Стас почувствовал, что верную ноту взял, не сфальшивил.

— Я понимаю, Станислав, — неторопливо сказал Сосо. — что у тебя есть ко мне вопросы. Спрашивай. Я тебе отвечу.

«Да, не врали историки, — подумал Стас. — Взгляд у него, действительно, стоит отдельного упоминания. Как у нашего полкового особиста, прямо».

Своим спокойным ответом Сосо, как-то незаметно, перехватил инициативу в разговоре, и теперь вёл «первую скрипку». Это следовало, во что бы то ни стало, поломать.

— А я думаю, и спрашивать ничего не стоит, — пожал плечами Сизов. — Я тоже человек прямой, я сибиряк. А ты революционер, это и к бабке не ходи. Бросаешь бомбы и думаешь, что куча трупов приведёт тебя к светлому будущему.

Надо отдать должное Сосо — ни один мускул не дрогнул на его лице. Он спокойно, даже с лёгкой усмешкой, продолжал смотреть на Стаса. Силён, бродяга!

— Я не собираюсь звонить в полицию, — он встал и, пройдясь по комнате, остановился у стола. — И выгонять тебя тоже не собираюсь. Я понимаю, что монархия себя изжила.

Сосо продолжал неотрывно смотреть ему в лицо, даже чуть кивнул, как бы, поощряя — ну, давай, давай.

— Но, неужели ты всерьёз веришь, что, пачками убивая ни в чём не повинных людей, можно как-то улучшить общество? Что это за общество такое будет?

Сосо отхлебнул остывшего чая, встал и, мягко пройдясь по комнате, подошёл к Стасу и остановился напротив.

— Я не бомбист, Станислав. Я не убиваю людей. И я не верю, что таким путём можно чего-то достичь. Чего-то путного, я имею в виду, — усмехнулся он, совершенно, по-сталински. — Я тебе прямо ответил? Как горец. А теперь ты мне скажи прямо, как сибиряк.

Он опять прошёлся по комнате и, подойдя, уткнул палец ему в грудь.

— Что сделал лично ты?

— В каком смысле? — приподнял бровь опер.

— Ты сказал, что самодержавие себя изжило, так?

— Так, — кивнул Стас.

— Что сделал лично ты, чтобы это исправить?

«Ого, — подумал опер. — Так, того и гляди, не я его вербану, а он меня заагентурит. Вот, блин, дядя Джо, с тобой хрен расслабишься. Я ещё таких, пожалуй, что, и не встречал».

Вопрос, прямо скажем, застал его врасплох. Скрывая лёгкое замешательство, он взял со стола папиросу и, прикурив, потянулся открыть форточку. Сосо с улыбкой наблюдал за всеми этими манипуляциями.