Неизвестная пьеса Агаты Кристи - читать онлайн книгу. Автор: Елена Арсеньева cтр.№ 9

— И что тут такого особенно, почему ты решил, что это не ее голос? — спросила она, дослушав запись.

— Минуту, — загадочно усмехнулся Грушин и достал из кармана кассету. — Теперь послушаем вот это.

Кассета была крошечная — от карманного диктофона. И запись, похоже, велась на изрядном расстоянии от источника звука: женский голос звучал приглушенно, как бы смазанно:

— …Да плевать мне на все эти глупости, разве не понятно? Ну, съезжу через неделю туда, какое это имеет значение? Что я, лягушка холодная? Родной муж весь поломался — не могу я там сидеть! Мама не поверила: ты возвращаешься, что ли? А я: неужели?! Сережка, тебе очень больно будет, если я тебя обниму?

— Попробуй. Тебя же все равно не остановишь. Только извини, если я буду целоваться со стоном.

Голос Климова. Но совсем другой, чем помнит его Женя. Не через губу цедит, как обычно. Голос любящего человека. Счастливого…

— Ну, потом они начали целоваться, шептаться и все такое. — Грушин сделал знак выключить запись. — Там уже совсем не разбери-поймешь. И это в больнице… неймется людям. Хорошо хоть, что палата отдельная благодаря любящей теще, которая там трудится в нейрохирургии, что ли. А скажи, тебе ничего не показалось странным в этом разговоре?

— Только сам Климов, — честно призналась Женя. — Он опять совершенно с другой стороны предстал.

— А как насчет голоса Валерии?

— Ну, лексика теперь другая, интонации тоже. Так ведь и настроение иное! Однако этот ее выговор, эти «без пять», «неужели» — это очень характерные признаки…

— Ну да, — тихонько усмехнулся Миша Сталлоне, — она их очень усердно педалировала, не правда ли?

— Вы что, ребята, хотите сказать, будто с Климовым ворковала вовсе не его жена? То есть Грушин все-таки установил факт адюльтера?

— О нет! — Грушин с хитрым видом покачал головой. — В том-то и дело, что нет. С Климовым ворковала, как ты говоришь, его собственная родная жена, сломя голову примчавшаяся из Франкфурта, чтобы обнять обожаемого супруга, невзирая на его переломанные ребра. Я ее сам видел в больнице, и запись сделана мной.

— Ты в больнице был?! — вытаращила глаза Женя. — У Климова?

— Не собственно у него, но в непосредственной близости. Заглянул, сделал вид, что ошибся палатой… Заодно пристроил диктофончик в вазон с искусственной азалией, которых там натыкано видимо-невидимо.

— Но почему ты туда вообще пошел, не понимаю?

— Думаешь, я понимаю? — легкомысленно сообщил Грушин. — Что-то дернуло меня в том, втором звонке, который якобы из Франкфурта. Не могу объяснить — накатило и все.

Женя и Миша Сталлоне переглянулись и враз глубокомысленно кивнули. Грушин любил говорить, что где-то на Парнасе живет десятая муза — покровительница сыскного дела. Его она иногда посещала.

Короче говоря, Грушин инкогнито отправился навестить Климова в больнице — и нос к носу столкнулся в его палате со своей заказчицей, которая этим утром якобы звонила ему из Франкфурта.

— Слушай! — вдохновенно вскричала Женя. — А вдруг эта дамочка никуда не уезжала? Что, если она для отвода глаз нас наняла, а сама предавалась нечистым страстям, одновременно планируя…

— Одновременно планируя убийство своего мужа, — кивнул Грушин. — А рыжий Балтимор — это и есть наемный киллер. Дешево и сердито. Ты это хотела сказать?

Женя прикусила язык.

Миша Сталлоне, слушавший их разговор с живейшим интересом, пошевелил «мышкой», и на экране вырисовались три графика: синий, зеленый и красный. Синяя и зеленая плавно опадающие линии сливались так плотно, что их почти невозможно было различить. Красная же топорщилась резкими углами.

— Это определение частоты основного тона голоса, — пояснил Миша. — Синий и зеленый — записи по телефону. Красный — диктофон. Голос высокий — видишь, какие острые, частые углы? Телефонный — гораздо ниже, мягче. Как будто маятник качается: чаще или реже. Чем чаще, тем выше голос.

— Ну, я не понимаю, — растерянно сказала Женя. — Настроение, наверное, тоже оказывает влияние?

— Конечно, только к основному тону оно не имеет отношения. К этим графикам мы еще вернемся, а теперь смотри сюда. — Он повернулся к самому большому монитору, в трех углах которого мельтешили красные и зеленые квадратики. — Посмотрим на квадраты совпадений. Вверху телефонные записи, внизу — диктофонная. Смотрите внимательно.

Вверху с каждой секундой воцарялась все более интенсивная краснота. Внизу господствовал зеленый цвет.

— Совершенно ясно! — ткнул в экран пальцем Миша. — По телефону Грушину звонила одна женщина, а с Климовым в больнице обнималась совсем другая. Но которая из них его жена, это уж вы сами решайте.

— Больничная, — категорично заявил Грушин. — Я ее потом незаметненько до дому проводил. Проследовала по климовскому адресу — на автобусе, заметьте себе, хотя деньги мне якобы личный шофер привозил. Буквально через пять минут вышла погулять в компании двух пацанов и фокстерьера. Дети и собака тоже климовские. С балкона им махала климовская же теща, похожая на эту даму как две капли воды, если только капли могут стареть.

— А младшая капля не блондинка? — Миша Сталлоне задумчиво разглядывал красный график. — Ей за тридцать, лицо круглое, челюсть тяжеловатая, щеки пухлые, рот большой, нос башмачком?

На лице Грушина появилось выражение ужаса:

— Эта Валерия Климова — такая веселая очаровашка. Чудные белокурые волосы, синие глаза, яркий чувственный рот…

— Ну я же и говорю — большой рот, — нетерпеливо перебил Миша. — Я не про общее впечатление спрашиваю, меня отдельные черты интересуют. Подумай, вспомни.

Грушин послушно задумался, и чем дольше он думал, тем более унылое выражение принимало его лицо. В конце концов пришлось признать, что носик у Валерии Климовой коротковат и у основания, увы, приплюснут — правда, что башмачком! И с челюстями вопрос сложный…

— Да ты не переживай так! — засмеялся бессердечный Миша Сталлоне. — Подумаешь, эстет! Вон, Женечка у нас какая хорошенькая, просто фотомодель, но если посмотреть на график голоса…

— Спасибо, не надо. Я лучше сразу признаюсь, что в детстве мне удалили аденоиды, — пробурчала Женя. — В анкетах я об этом, правда, не пишу…

Внезапно она умолкла, осененная догадкой, и даже не сразу смогла заговорить снова:

— Мишка! Если ты облик настоящей Климовой угадал, значит, и поддельную описать можешь?

— Наконец-то хоть до кого-то дошло, кто представляет истинное сокровище в этой конторе, — проворчал Миша. — Вот если бы мы в ФБР служили… Там, я в кино видел, на каждого гражданина Штатов имеется не только дактилоскопическое, но и фоноскопическое досье. Ну а мы имеем то, что имеем, поэтому дадим некоторую волю воображению. Разумеется, я могу подробно описать этот длинноватый нос и тонкие губы, однако вы с криком ужаса кинетесь прочь. Если останавливаться на отдельных чертах, получится настоящая баба-яга. А если говорить об общем впечатлении… ищите, господа, роковую брюнетку лет сорока пяти. Ищите роковую брюнетку!