Минус всей моей жизни  - читать онлайн книгу. Автор: Наталия Матвеева cтр.№ 3

Но сейчас она просто улыбалась, правда настолько рьяно, что ее челюсть, вопреки анатомическим возможностям тела человека, стремилась выскочить наружу (может, захотела полежать в каком-нибудь цветастом стаканчике?), да так активно, что Жене приходилось ее сдерживать, и, осмотрев себя придирчивым фиолетовым глазом, девушка звонко крикнула вглубь квартиры:

- Мам! Я дома! Ищи меня в кухне!

И под чарующие звуки затихающего пылесоса, обнажившие электрическому свету другие, не менее прелестные звуки эмоционального и зычного голоса комментатора вперемешку с шумом трибун из гостиной, и непринужденной, детской болтовни из спальни, Женька прошествовала через первую дверь направо, войдя в небольшую, но блестящую чистотой уютную кухоньку, главной гордостью которой был дубовый обеденный стол на резных толстых ножках, накрытый розовой скатертью и окруженный четырьмя такими же потрясающими дубовыми стульями (стиль, однако!) с витиеватыми, украшенными деревянной резьбой спинками и такими же невероятными, испещренными тонкими и сложными узорами ножками. Этот стол и стулья, как и многие другие предметы мебели в доме, являлись плодом неиссякаемого творческого порыва и выплеска таланта и были выпилены умелыми руками дедушки Жени, Петром Кузьмичом, папой ее папы и сталеваром по профессии. Его квартира напоминала Жене и Полине, частенько приезжавшим к нему в гости, целую мастерскую: кругом доски, торчавшие и из-за штор, и из-под мягкой мебели, и даже готовые выпрыгнуть тебе на голову, если вдруг тебя посетит мысль глянуть за межкомнатную дверь, а на полу, помимо полосатого линолеума, - неизменные опилки, грозящие вцепится в ногу при любом, удобном случае, а с ними за компанию различные лобзики для резьбы по дереву то там, то здесь, и груды начатых, но пока еще неоконченных произведений деревянного искусства в виде рамок для фотографий, отдельных ножек для столов, диванов, кресел и прочей мебели и даже наполовину оформленные, но оставленные до счастливого момента возвращения шальной и непостоянной подруги-музы деревянные картины…

Находясь в этой творческой, покрытой древесной пылью атмосфере, наполненной, ко всему прочему, восхитительным запахом свежесрубленных деревьев и синтетическим (хоть и не очень приятным, но тоже являющимся неотъемлемой частью сей же волшебной сказки) ароматом лака, Женя восхищенно понимала, что минуту назад шагнула совсем в иную жизнь… Особенную, непредсказуемую, похожую на скачки давления в атмосфере, далекую от их семейных проблем и ее личных переживаний, где есть лишь полет фантазии и свобода души, где границы и рамки раздвигаются до бесконечных размеров, и такими родными и любимыми руками может быть рожден любой образ, любая вещь, несущая в себе теплую, едва уловимую, но такую светлую и добрую энергетику деда…

Помимо стола и стульев на кухне присутствовал еще и белый гарнитур в компании с гигантским исполином – двухметровым холодильником с двумя холодильными и двумя морозильными камерами (как шутил сосед Жени и ее друг детства по совместительству – для длительного и беспрепятственного хранения трупов), супер-функциональная плита, на которую ушла когда-то вся папина зарплата за один печальный для папы, но такой счастливый для мамы Жени день, и окно без штор, выходящее в тот самый, забитый битком автомобильным хламом двор и демонстрирующее пепельные, тяжелые, как груз ответственности при минимальных способностях, тучи.

Женька весело бросила свои пятьдесят пять килограмм на ближайший стул и, схватив яблоко с блюда, любезно задержавшегося на столе, с огромным наслаждением откусила почти половину, громко хрумкая на всю кухню. Этот счастливый шум, однако, был немедленно прерван.

- Женя! Ну зачем?? – раздался укоряющий голос из-за дверей, и в кухню суетливо вошла мама – Дарья Федоровна Зябликова, в синем домашнем халате на пуговицах, мягких красных тапочках с изображением золотого коня, вставшего на дыбы (кажется, китайцы очень даже неплохо постарались, чтобы слизать изображение с всемирно известного итальянского лейбла), и пестрым полотенцем на голове, скрывающим такие же рыжие, как и у дочери, но только коротко остриженные кудряшки, подкрашенные в свой естественный цвет и сейчас, судя по всему, вдобавок еще и чисто вымытые.

Мама, в отличие от старшей дочери, была ниже ростом, с полноватой фигурой и круглым, открытым лицом, всегда непременно располагающим к себе своей доброжелательностью и немного озорной улыбкой, говорящей лишь о том, что в ее голове зреет очередная милая шутка, но при этом мама, как никто другой, умеющая внести в атмосферу их домашнего очага такую необходимую всем домочадцам ласку, тепло и уют, умело и тщательно скрывала за положительными эмоциями те внутренние страдания и тяжелые переживания от всех проблем и бед, свалившихся на ее плечи и продолжающих на них лежать до сих пор, напоминая высокую кирпичную пирамидку.

Вопросительно подняв брови и пытаясь казаться строгой, мама выразительно посмотрела своими смеющимися карими глазами на жалкую половину яблока в руках у дочери и уперла руки в бока.

- Зачем? Я приготовила такую шикарную утку с гарниром из овощей-гриль, полдня тут, понимаешь, на кухне дымила, даже вон, у твоего отца футболка насквозь грилем пропахла, а ты перебиваешь аппетит какими-то яблоками?! Женька, ну сколько можно тебе говорить? Как маленькая, ей Богу… Сначала поешь, а потом уже…

Удрученно качая головой, мама прошла к холодильнику и принялась ловко выуживать оттуда сковородки и кастрюли, битком набитые вышеупомянутыми вкусностями, и от их, пока еще, холодного аромата Женька услышала громкую и жалобную мольбу своего желудка.

Дело было в том, что мама Жени Дарья Федоровна работала поваром в одном из самых дорогих французских ресторанов города под названием «Бонапарт». Поскольку меню включало в себя блюда не только французской, но и итальянской, и русской, и даже такой популярной и излюбленной молодежью города азиатской кухни, то Дарья Федоровна была просто великолепна не только в приготовлении различного рода жульенов или фондю (хоть фондю и швейцарское блюдо, но во Франции его тоже с огромным аппетитом едят), но и в борщах и пельменях, за что ее любило не только семейство, но и жители всего подъезда, «вынюхивающие» блаженные ароматы из своих квартир, начиная чуть ли не с первого этажа, и периодически выстраивающиеся в очередь под дверь благодушного и щедрого повара 78 квартиры с контейнерами в руках, чем ужасно раздражали воинственного мужа Дарьи Федоровны и главу их маленькой, но дружной семьи. Этим и объяснялось наличие огромного холодильника и многофункциональной плиты в обычной трехкомнатной квартире людей среднего достатка, а также принципиальность матери в отношении всех приемов пищи ее любимого мужа и двух дочерей.

Женька хихикнула, посмотрев на сковородки, пристроенные на плиту для процесса согревания волшебных яств, и с полным ртом пробухтела:

- Да ладно, мам! Неужели ты и вправду думаешь, что какому-то яблоку под силу отбить желание наброситься с ножом и вилкой на твою восхитительнейшую утку и съесть разом всю сковородку, не прерываясь при этом даже на такую банальную вещь, как дыхание? Тем более, надо как-то желудок к твоим шедеврам подготовить, а то он может очуметь от такой вкуснотищи и бросить мое бренное тело ради твоих кастрюль!