Записки Обыкновенной Говорящей Лошади - читать онлайн книгу. Автор: Людмила Черная cтр.№ 98

Конец 1980-х, самое начало 1990-х, Москва.

Что осталось в памяти?

Несанкционированные шествия-демонстрации, толпы людей на улицах, гласность: дебаты на ТВ, круглые столы, семинары, коллоквиумы – все это вдруг неизвестно откуда взялось, неизвестно как появилось. И люди сразу почувствовали воздух свободы.

Мне в ту пору было уже за семьдесят. Алик, опальный художник, и вся его семья лет десять как эмигрировали в США. А главное, в то время тяжело и неизлечимо был болен муж.

Все-таки нас с ним еще, хотя и не часто, звали на всякие семинары и коллоквиумы, звали на ТВ. Наши имена еще были на слуху. Особенно потому, что на первых порах понимали, что проблема фашизма в стране стоит очень остро, а кроме нас с Д. Е., специалистов по фашизму, пожалуй что и не было. А если и были, то научные работники из академических институтов. Но эти ученые ребята перестроились позже.

Муж уже не мог выступать ^[20]. Выступала только я, и куда хуже, нежели выступал бы он.

И вот однажды в мэрии, в огромном здании бывшего СЭВа, на заседании, видимо, «Московской трибуны» – детища Сахарова – произошел такой диалог между неизвестным мне человеком и корреспондентом «Дагенс нюхетер», которого я почему-то идентифицировала.

Неизвестный: А кто говорил сейчас? Старовойтова?

Корреспондент: Старовойтова моложе. И она сидит на другой стороне стола.

Неизвестный: А может, это Заславская?

Корреспондент: Заславская – академик, экономист. А эта сказала, что она германистка.

Неизвестный: Ах, германистка. Тогда ясно. Она – мама Алика.

Таким образом, я воленс-ноленс поняла свое место в новой России. Я – мама Алика, и точка. Позже таких персонажей назовут «уходящая натура».

Рассказываю про смешной эпизод в мэрии, чтобы объяснить все последующее. В пору великих событий я оказалась на позициях человека вне активной жизни, на позициях, так сказать, бабушки-пенсионерки, но еще не «овоща», как теперь называют старых маразматиков.

…Все началось для меня… с телевидения. На демонстрации с больным мужем я ходить не решалась… В Союз писателей, где жизнь до поры до времени била ключом, тоже не ходила. Сухой закон Горбачева нашу семью не сильно затронул. Накануне моего очередного дня рождения мой муж Д. Е. самоотверженно выстоял несколько часов на морозе в очереди за водкой, кажется, в винном магазине на Покровке. И вернулся воодушевленный – по его словам, в очереди царили дружба и любовь. И его все зауважали – тем паче, получив свои бутылки, он пожертвовал поллитровку народу «для сугрева».

Так что символом грандиозных, прямо-таки космических перемен стала для меня… улыбка Татьяны Митковой, ведущей новостной программы на НТВ. Прочтет она свои сообщения и улыбнется милой улыбкой молодой красивой женщины. Не вымученной, не казенной, а совершенно приватной, ни на какую другую улыбку не похожей.

…Трудно себе представить тридцать лет спустя, каким замороженным, безликим и далеким от реальной жизни было ТВ до перестройки. Не могу вспомнить без содрогания старых дикторов, читавших по бумажке многочасовые речи вождей времен застоя. Тех самых вождей, про которых острили: «Скончался, не приходя в сознание». Все эти Анны Шатиловы и Кирилловы-Шебеки с их обязательным оптимизмом и показным прекраснодушием стали для меня просто аллергеном.

Но в то время, о котором я пишу, ТВ повернулось на 180 градусов. В нем все изменилось «до основанья». Кое-кто из телезрительниц, чертыхаясь, подсел на латиноамериканские сериалы. «Рабыню Изауру», «Просто Марию», «Богатые тоже плачут» и прочую чушь смотрели миллионы женщин и, уезжая на свои шесть соток, со смехом говорили, что едут на «фазенду».

Поразила меня в самое сердце реклама: «Сладкая парочка», «Кот Борис» в рекламе кошачьего корма и реклама-шедевр банка «Империал». Банк «Империал» очень быстро слинял, а я до сих пор помню тот рекламный ролик.

Но главным для нас были, разумеется, «новости». Мы жаждали в «новостях» информации, ведь «новости» связаны с политикой, а политику в СССР заменили агитацией и пропагандой. Стало быть, в телевизионных «новостях» нас не информировали (пусть пристрастно), а беспрерывно агитировали. В годы горбачевской перестройки это давало несколько комический эффект. В памяти остался такой вот смешной эпизод.

В тот день в Москву, кажется, в первый раз пожаловал с официальным визитом президент ФРГ Вайцзеккер. Вообще-то в ФРГ главный не президент, а канцлер, но президент – он все же президент, как английская королева – Королева. Тем более президент такой влиятельной и богатой страны, как ФРГ. Да и фамилия Вайцзеккер очень даже известна. Семья эта дала Германии крупных ученых, политиков, церковных деятелей, дипломатов. А президент Вайцзеккер имел к тому же репутацию демократа, антифашиста и благородного человека.

Но нашему ТВ это все, конечно, было пофиг.

Случилось, что в тот день к нам с Д. Е. должен был прийти в гости друг – западноберлинский режиссер-документалист Бенгт фон цур Мюлен. И перед самым его приходом позвонил еще один наш хороший знакомый, западный немец. Человек влиятельный, он оказался в свите Вайцзеккера. Заметим, в ту свободную пору визиты иностранцев уже не надо было согласовывать, сиречь просить разрешения в институте мужа у Первого отдела, то есть у ГБ.

Гости стремились встретиться с Д. Е., но Д. Е., увы, лежал в больнице. Пришлось им довольствоваться моим обществом. И киношник, и член президентской команды быстро познакомились и разговорились. И теперь единственное, что их волновало – не пропустить вечернюю информационную программу. Ровно в 21:00 я включила телевизор и приготовилась кое-как переводить наше незабываемое советское «Время».

Первое сообщение было, по-моему, о пароходе, который спускали со стапелей. И немцы закричали, что я им ставлю, видите ли, не то ТВ. Они, кажется, решили, что показывают рекламный клип судостроительной компании.

– Это государственный канал, – злобно парировала я.

– Не может быть, – хором возмущались немцы, повторяя без конца «Staatsbesuch», «Staatsbesuch», что в переводе означает «официальный визит главы государства». И этот визит, по их разумению, обязаны были прокомментировать на ТВ прежде всего.

Но наше родное советское ТВ не давало сбить себя с толку… После парохода показали ремонт тракторов для будущей посевной.

– Нас интересует, как ваше телевидение освещает визит Вейцзеккера в Москву, – верещали немцы. – Включи нормальный канал!

В их глупых немецких головах никак не укладывалось: совковое ТВ освещало в первую очередь успехи своей страны. Подумаешь, государственный визит, а у нас достижение – со стапелей и т. д. и т. п. Тьфу на вас! Наши телевизионщики лучше знают, что давать наперед, а что и вовсе не давать!