Записки Обыкновенной Говорящей Лошади - читать онлайн книгу. Автор: Людмила Черная cтр.№ 86

Вы, конечно, понимаете, что виноват был наш знакомый из Мосэнерго Юрий Сергеевич. Но он чудом спасся. По телефону распорядился, быстро примчался, все наладил. И учитывая, что пленум был внеочередной и что в старой, созданной еще до революции 1917 года энергосистеме Москвы мало кто разбирался, наш милый Юра остался жив и даже не получил инфаркта. Умер не скоро. И своей смертью.

Словом, полный хеппи-энд.

А теперь подумаем. Можно ли себе представить, что в XX веке при нормальном строе политики будут съезжаться в столицу со своими поварами и холодильниками? Какой нормальный строй смог бы выдержать и такие траты, и такую наглость?

* * *

Рассказ номер два, совсем, казалось бы, пустячный, но и он передает нравы частной жизни «скромняг» при советской власти.

Это рассказ нашего с мужем друга Камила Икрамова ^[14].

Как-то Камил, человек неслыханного обаяния, закадрил дочку одного из наших вождей (какого – не сказал). И девушка пригласила его приехать к ней на Рублевку, на госдачу, естественно, в отсутствие родителей.

Ради такого торжественного случая Камил отправился в «Националь», самый шикарный московский ресторан того времени, и купил там яблочный пай. Яблочный пай из «Националя» считался тогда эталоном красивой жизни. У него даже упаковка была фирменная, не такая, как у других тортов. И вот приезжает Камил со своим паем на госдачу, минует заранее предупрежденную охрану, и его встречает горничная. Перед тем, как снять пальто, Камил ставит торт на подзеркальник. И горничная спрашивает: «А это что?» Камил объясняет. И тогда горничная говорит: «Зря потратились, молодой человек. Мы городское не едим…»

Я сорок лет занималась германским фашизмом. И знаю, что даже параноик Гитлер мог экспромтом зайти в любое хорошее берлинское кафе и съесть там пирожное с кремом. А еще чаще – зайти в кафе вдвоем с известной красавицей и заказать торт со взбитыми сливками. А уж о министре культуры Геббельсе говорить нечего. Он всячески показывал, что всегда со своим народом. У него на раутах в годы войны, когда вводили карточки, гости отрывали соответствующие талоны, прежде чем приступить к трапезе.

Совсем иначе вели себя наши министры культуры.

Году в 2014 я смотрела на ТВ «Линию жизни» актера Сергея Газарова. И он рассказал, что перед тем, как на спектакль в «Табакерке» пришел Демичев, в театр «завезли буфет». Этот «буфет» запомнили и друзья Газарова, сидевшие на передаче. Никого не удивило, что Демичев – кажется, он был тогда и министром культуры, и членом политбюро – ездит на спектакли со своим «буфетом». А вдруг ему захочется в антракте съесть яблоко или выпить стакан ситро?

* * *

Под конец не удержусь и скажу, что уже, так сказать, «перед заходом солнца», в 1980-х, когда все в советской стране шло вкривь и вкось, система привилегий отлично действовала. В этом я убедилась сама.

Дело было так. Мой единственный сын Алик с семьей уехали насовсем; стало быть, считалось, что я никогда больше не увижу ни его, ни своего обожаемого внука Даню. И вот уже несколько лет, как был болен муж. И чтобы хоть немного рассеяться, забыть свои беды, я решила дней на десять съездить в Ленинград. Друзей там не осталось, а отели на родине встречали простых смертных суровой табличкой на reception «мест нет». И я попросила больного, но еще работавшего Д. Е. устроить мне какое-нибудь пристанище по линии ЦК. Ведь он много лет был лектором ЦК, читая по всему Союзу доклады о международном положении.

…В Ленинград мы приехали вдвоем со знакомой – она остановилась у двоюродной сестры на окраине, мне, благодаря мужу, дали номер в аккуратном особнячке недалеко от Смольного. Оставив свои пожитки – я в особнячке, она у двоюродной сестры, – мы встретились и пошли гулять по городу. День был пасмурный – ранняя весна. И Ленинград в моем сознании – прекрасный и величавый, Петра творенье, град Державина и Пушкина – сразу поразил какой-то своей неопрятной дряхлостью. Даже по сравнению с тогдашней темной Москвой он показался мне облезлым и запущенным…

Обедать я повела знакомую в Дом писателей. С гордостью повела. Но лучше бы мы туда не ходили. Дивный особняк ленинградского Дома писателей был полуразрушен. Красное дерево в раздевалке потрескалось, лестницы скрипели и шатались… И обеда нам не дали, сказали, что уже поздно. После препирательств сунули по тарелке несъедобного супа.

Вечером я, голодная, позавидовала знакомой: какой-никакой харч двоюродная сестра ей обеспечит. А я, дура, даже куска хлеба себе не раздобыла. И вдруг заметила в особнячке на одной из дверей надпись: «Буфет». Вошла – небольшая уютная комнатка была совершенно пуста, но за стойкой оказалась симпатичная буфетчица. А в шикарной витрине я узрела колбасы-сыры, банки-бутылки. Не веря своему счастью, попросила чашку кофе и бутерброд с колбасой.

– А может, вам горяченького? – осведомилась симпатичная буфетчица… – Сейчас поджарю эскалоп. Мигом. А пока выпейте соку. И съешьте бутерброд с икоркой. И больше ни-ни. А то испортите себе аппетит.

Ни в одном московском ресторане в самые благополучные советские времена нельзя было так вкусно поужинать. Но, чем больше я ела, тем больше меня мучили угрызения совести: уже в первый вечер в Ленинграде потратила все деньги… Придется телеграфировать мужу…

Однако счет, предъявленный симпатичной буфетчицей, оказался таким маленьким, что я долго своим глазам не верила. Переспрашивала.

Далее выяснилось, что днем буфет не работает, но зато по пропуску в особнячок можно обедать в столовой Смольного. И даже вместе со знакомой. Так мы и поступили. И все десять дней обедали как люди, ели человеческую еду. Зеленые салаты – ранней весной я их в Москве никогда не видела; протертые супы в суповых тарелках, а не в лоханях, как в общепитовских столовых; на второе – рыба или мясо, которое можно было резать обычными ножами; на третье – не коричневый компот из сухофруктов, а желе, мороженое или просто чашка кофе… Притом за гроши.

И все это великолепие было, как я понимаю, не для крупных ленинградских чиновников, а для партийной мелюзги.

Замечу также, что за время ленинградского пребывания я только один раз встретила в буфете особнячка двух посетителей – это были приятные девахи в чине инструкторов горкома КПСС в каком-то небольшом городке типа Вышнего Волочка. Ленинград был низведен до областного центра.

Уверена, что важных гостей из столицы принимали в других особняках.

И уже в самом конце этой заметки хочу еще раз напомнить людям, которые это забыли или хотят забыть, что все семьдесят пять года существования советской власти у номенклатуры были свои жилые дома, где сидели консьержки и на лестнице не воняло мочой, свои магазины, свои столовые и свои санатории, свои поликлиники и свои больницы, свои парикмахерские и свои… кладбища.