Записки Обыкновенной Говорящей Лошади - читать онлайн книгу. Автор: Людмила Черная cтр.№ 111

Конечно, в стране были и доносчики, и стукачи, а также полоумные «патриоты» (тогда их называли «особо бдительными» товарищами), которые «сигнализировали» в «органы» о «врагах народа». Доносы очень даже поощрялись. Но это вовсе не значило, что НКВД (профессионалы) полагался на «любителей».

У «органов» был, как положено в Стране Советов, свой план, и его надо было выполнять и перевыполнять.

Примерно так же «работали» и нацистские каратели, а именно ведомство Гейдриха (РСХА) и ведомство Мюллера (гестапо). И Гейдрих, и Мюллер не очень-то нуждались в подсказках.

И они расправлялись с людьми по спискам. И в этих списках был свой порядок, своя очередность: евреи, цыгане, коммунисты, левая интеллигенция, гомосексуалисты, адвентисты седьмого дня и т. д. и т. п.

Чтобы посадить в концлагерь писателя-коммуниста Вилли Бределя или левого журналиста Карла Осецкого, получившего прямо в концлагере Нобелевскую премию, не надо было никаких доносов.

Конечно, блокляйтер – уполномоченный по жилому кварталу (в нацистской Германии сыск шел не по производственному принципу, как в СССР, а по территориальному – по месту жительства) – мог сообщить в гестапо, что тот или иной партайгеноссе слушает по ночам английское радио или рассказывает вредные анекдоты, но это опять же не определяло массовых арестов.

Вернусь, однако, к передаче «2016». Вот какой пример доноса приводит Мироненко. В 1935 году в газете «Правда» была напечатана заметка, где говорилось, что самый известный советский терапевт того времени, профессор Плетнев… укусил свою пациентку за грудь. Вывод Мироненко: пациентка донесла на лечащего врача, после чего профессора арестовали.

Я помню более чем странную заметку о Плетневе в «Правде» так, словно прочла ее только вчера. Помню также, что незамедлительно сделала вывод, прямо противоположный выводу Мироненко. А именно: решила, что Сталин задумал недоброе против Плетнева. И подал знак!

Уверена, что все мои сверстники предположили то же самое. И объясняется это тем, что мы знали реалии, которые в ту пору определяли жизнь.

Знали, к примеру, что ЦО (центральный орган) «Правда» не публиковала тогда ничего, кроме официальных материалов: речей вождей, директив, распоряжений, стенографических отчетов съездов и пленумов, обращений трудящихся и духоподъемных статей о том, как прекрасно жить в Стране Советов. О происшествиях разрешалось оповещать граждан разве что «Вечерке». Да и то не в такой экзотической манере. Женская грудь на страницах «Правды» выглядела… верхом неприличия, казалась чистой порнографией.

Кто мог решиться напечатать в ЦО такое? Да еще без всяких оценок, без объяснений? Только Он Сам. А просто так Он ничего не делал.

Моя догадка оказалась правильной. В 1938 году Плетнев стал фигурантом «показательного» процесса, «Антисоветского правотроцкистского блока».

У меня дома хранятся две поистине реликтовые книги: «История всесоюзной коммунистической партии (большевиков)» с подзаголовком «Краткий курс» (этот «Краткий курс» при Сталине учили почти наизусть миллионы людей) и «Судебный отчет по делу „антисоветского правотроцкистского блока“».

Уже на обложке толстенного томища «Судебного отчета…» среди двадцати восьми фамилий подсудимых значится имя Плетнева Д. Д., а также имена еще двух врачей – известного терапевта Левина и хотя и сомнительного (он лечил больных «своим лекарством»), но модного врача Казакова.

Зачем Сталину понадобились врачи для чисто политического судилища?

Нам, тогдашним, и это было понятно. Два главных обвиняемых на этом процессе – «любимец партии» Бухарин и Рыков, фактически заменивший Свердлова, – предстали на суде не только как шпионы, завербованные японской, германской и польской разведками, но и как убийцы. Они якобы убили бывшего главу ЧК Менжинского, председателя Госплана и заместителя председателя СТО («Совета труда и обороны») Куйбышева, сына Горького Максима, а также самого Горького.

Но, поскольку выстрелов убийц никто не услышал, а топоров, кинжалов, ножей и других режущих и колющих предметов никто не увидел, оставалось только обвинить в злодеяниях – «отравителей». А отравителями могли стать придворные лекари. Прокурор Вышинский, человек с хорошим, еще дореволюционным образованием, прочел в рамках обвинительной речи целую лекцию на тему ядов.

Цитирую:

И т. д. и т. п. все на ту же тему.

Из всего списка якобы убитых подсудимыми только двое были пациентами профессора Плетнева: Куйбышев и Горький. Их пользовал также и Левин.

Всю кошмарную картину отравления Куйбышева и Горького представил Левин. Плетнев всего лишь не возражал. Но иногда его, что называется, прорывало.

Спохватившись, Плетнев замолкает, а потом, видимо, вспомнив свою роль в сценарии этого процесса, говорит:

Впрочем, умерщвлением Горького, как выясняется из стенограммы, занимались отнюдь не только врачи, с их камфорой и дигиталисом (наперстянкой), а целая когорта убийц: и сам Ягода – глава НКВД, и многолетний секретарь Горького – Петр Крючков, и еще куча народа.

Главным образом они убивали великого пролетарского писателя… дымом костров. Дело в том, что Горький очень любил раскладывать костры. И раскладывал их часто вечером, когда солнце садилось. И вот сырой вечерний воздух в сочетании с дымом костров убивал Горького, у которого были больные легкие. А добило его то, что он уехал из Крыма, где «стояла очень теплая погода», в Москву, где стояла «очень холодная погода». И где вдобавок заболели гриппом любимые внучки писателя.

Помню, что и три четверти века назад история с дымом костров и с внучками показалась мне весьма неубедительной.

Ну а что касается Куйбышева, то тут убийцы с врачебными дипломами виноваты в том, что разрешили ему, больному грудной жабой (по-нашему, атеросклерозом)… много работать и… подниматься по лестницам… Ну и конечно, они давали Куйбышеву «возбуждающие средства», то есть лекарства.