Город лжи. Что скрывают улицы Тегерана - читать онлайн книгу. Автор: Рамита Наваи cтр.№ 49

Все быстро изменилось. Гораздо быстрее, чем ожидал Муртаза. Впервые за всю свою жизнь он почувствовал себя нужным. Его дяди хлопали его по плечу. Местный пекарь, член профсоюза «Басидж» пекарей, обслуживал его и других басиджи вне очереди. В средней школе мальчиков басиджи назначали старостами класса. К Муртазе обращались, когда кто-то тоже хотел вступить в «Басидж».

Муртаза гордился своей принадлежностью к чему-то большому и влиятельному. Командир говорил, что по всей стране миллионы членов «Басидж». На самом деле никто не знал точного количества, но отделения были в школах, университетах, мечетях, на фабриках и заводах, в государственных учреждениях и на частных предприятиях. Они были в городах и поселках, и даже среди племен в удаленных регионах. В общем, повсюду.

Муртаза не столько изменил свои взгляды, сколько обрел их впервые. Постоянные лекции возымели эффект. Исламские ученые наперебой предупреждали о моральном разложении, подогревая их интерес отдельными пикантными подробностями, достаточными, чтобы составить представление о том, чего следует остерегаться. Глаза мальчиков горели гордостью, когда им говорили, что они теперь хранители чести и достоинства своих сограждан. Местный мулла воспламенял их негодование, осуждая социальное неравенство или западную развращенность, угрожавшие Исламской республике.

На регулярных встречах с ветеранами, сражавшимися на передовой с иракцами, им внушали мысли о величии и романтизме войны. Мальчишки страстно мечтали взять в руки новейшие автоматы, которые им показывали в фильмах, и испытать себя в бою, чтобы пережить самую чистую любовь в своей жизни – любовь к братьям по оружию. Им демонстрировали кадры тренировок в лагерях «Басидж». Под энергичную музыку мужчины в камуфляже бегали по горной местности и стреляли, а вокруг них взрывались бомбы. После этого мальчишки еще сильнее уверялись в непобедимости своей организации. И даже если они когда-нибудь падут в бою, то покроют себя неувядаемой славой. Высшая честь для басиджи – это пожертвовать своей жизнью. В любом случае ситуация выигрышная, как ни крути.

Иногда казалось, что Иран уже находится в состоянии войны. В мечети и по телевизору постоянно говорили о том, что миром управляют сионисты и что Израиль может вторгнуться в Иран в любой момент. Газеты пестрели заголовками: «ИЗРАИЛЬ ОБЪЯВЛЯЕТ ДАТУ НАПАДЕНИЯ НА ИРАН».

Ответы Высшего руководителя всегда внушали мальчишкам надежду. В своей речи в Мешхеде он, например, заявил: «Стоит Израилю сделать один неверный шаг, и мы сровняем Тель-Авив с землей!»

«Басидж» дал Муртазе цель в жизни. Обязательства перед Богом и страной укрепили его решимость бороться с постыдным влечением к своему полу.

По мере того как мальчики вступали в период полового созревания, целые толпы клириков пытались смягчить их похоть, читая лекции об опасности плотского вожделения. Но эти разглагольствования только усиливали их гнев. Гнев от того, что они не могут бороться с желанием. Гнев к тем, кто потворствовал им. Гнев к тем женщинам, которые их соблазняли.

Гнев Муртазы по большей части был направлен на самого себя, на то, что он невольно пробудил похоть в самом Командире. Муртаза боялся, что Командир обвинит его в испорченности, и он чувствовал себя ответственным за еженедельные оскорбления. Командир продолжал тереться об него, пока он не начинал плакать. Наверное, так и происходит с подобными ему мальчиками.

Уроки морали – дарс-э ахлааг – Командир пригласил читать аятоллу в черном тюрбане, который говорил о своей принадлежности к потомкам Пророка. Благодаря неустанной саморекламе, он достиг статуса ведущего эксперта по этике и стандартам, что одновременно помогло ему значительно увеличить банковский счет. Ездил он везде исключительно на своем белом «мерседесе». На улице Вали-Аср красовался огромный рекламный щит с его улыбающимся лицом и предложением услуг по разумным ценам. Командиру пришлось попотеть, чтобы договориться о скидке.

Появление знаменитости стало для Муртазы одним из центральных событий того года. Даже смотритель Голам буквально вышел из себя, услыхав о том, что его мечеть посетит такое известное лицо. Он видел плакат и слышал рекламу клирика по радио; он три дня наводил чистоту и потребовал от жены купить новую чадру. Он даже попросил, чтобы его дочерям разрешили стоять за дверью и выслушивать мудрые советы духовного лица, но, конечно же, его отругали за одну такую мысль. Пусть его дочери и выглядят еще девочками, но они опасно приблизились к возрасту начала менструаций – а в таком случае женщинам запрещалось находиться в мечети рядом с басиджи.

Лекции аятоллы укрепили решение Муртазы бороться со своими страстями с тем, чтобы посвятить себя Богу и организации «Басидж». Но он с трудом заставлял себя прислушиваться к гневным речам аятоллы, обвиняющим именно грех гомосексуальности. Клирик цитировал отрывки из Корана о Лоте, которого Бог наказал за содомию, и с негодованием утверждал, что геи низменнее собак и свиней, обвиняя их в распространении СПИДа. С каждой лекцией Муртаза сильнее убеждался в великой греховности своих мыслей. На четвертый раз он поклялся, что больше не будет встречаться с Эбби. Это было нетрудно, потому что в последнее время Эбби не появлялся. Муртаза догадывался почему, но оба они никогда не говорили о том, что происходило в кабинете Командира. Муртаза слышал, что Эбби начал покуривать шише в местном парке в компании опустившихся наркоманов.

Год спустя Эбби и вовсе пропал.

– Он обязательно объявится. Он и раньше где-то постоянно шлялся, – говорил его отец.

Но Эбби так и не появился. Услышав слухи о том, что тело его бывшего друга видели у Шуш, где иногда находили трупы наркоманов-утопленников, Муртаза расплакался.

В тот же год и Командир ушел в отставку, а на его место назначили другого человека. Командир Аббас Язди носил на плечах черно-белую куфию в знак солидарности с палестинскими братьями. Занятия в «Басидж» приобрели более политический характер. Язди пичкал мальчиков рассказами о революции и давал им списки для домашнего чтения. Муртаза нашел себе нового героя в лице Али Шариати – получившего образование в Сорбонне академика, которого при шахе посадили в тюрьму и который умер до исламской революции. Но перед смертью Шариати успел по-новому переосмыслить мусульманскую веру и ее влияние на широкие массы, умелым образом сочетая западную философию и социологию с принципами шиитского ислама. В результате получилась доктрина, в которой нашлось место классовой борьбе, революции и исламскому пуританству в качестве основополагающей базы.

Дядя Муртазы из хезболлахи признал в командире Язди известного ветерана войны и революционера, одного из видных членов Корпуса стражей исламской революции – организации, известной также как «Сепах». В ней командир Язди стяжал себе репутацию честного и неподкупного лидера. При этом он презирал клириков. В ранний период Исламской республики, в начале 1980-х годов, командир Язди возглавлял охрану одного известного духовного лица, придерживающегося ультраконсервативных взглядов и ратующего за наказания вроде побивания камнями. Он призывал к буквальному толкованию Корана и строгому следованию исламским законам. Его также в качестве одной из основных своих целей выбрала МЕК. Когда клирика положили в больницу, некий осведомитель сообщил, что МЕК готовит покушение. Командир Язди расставил своих людей в больнице и нервно расхаживал по палатам с автоматом в руках. Убийца явился на третий день. Медсестра увидела мужчину, одетого доктором, и по его путаным ответам признала в нем самозванца. Она закричала, позвала на помощь и в панике побежала к черному выходу. Язди подбежал к лестничному пролету как раз вовремя, чтобы увидеть самозванца и выстрелить в него, но тому каким-то образом удалось увернуться и скрыться. Язди побежал к палате клирика, с тревогой заметив, что рядом с ней нет охраны, а дверь открыта. Он снял автомат с плеча, подобрался поближе и заглянул внутрь. Солдат лежал сверху клирика, который сомкнул над ним руки, прижимая к себе. Наконец клирик ослабил объятья, и солдат, пошатываясь, направился к выходу. Едва он вышел, как Язди припечатал его к стене.