– Ну, ты даёшь!
– А то! Я ж везунчик!
– Говорят, ещё лисички и опята в Подмосковье не отошли, – мечтательно протянул Павел, – может, махнём завтра с утра?
Они уже пару часов бродили по лесу в сапогах и старых куртках вшестером: Рябинины, Ясень, Ольга Берёзка, Вера и неожиданно прилетевший накануне вечером Грушин. Солнце даже грело немного, и в лесу было тепло и очень тихо.
– Да, чудеса, Павлуша! На нас свалилась Груша! И это в октябре! – продекламировал на всю округу ошалевший от счастья Ясень, поискал рифму для продолжения, не нашёл и вынужденно обратился к прозе. – Муза меня покинула… Так ты чего приехал-то? Я думал, ты только перед свадьбой до нас доберёшься.
– Он мне свадебное платье у какого-то их знаменитого портного пошил и привёз, – из-за соседнего куста звонко рассмеялась Вера, быстро срезавшая шляпки опят, усыпавших пень, – вы представляете?
– Вот это да! Это любовь, Верунь.
– А главное, как кстати! И по размеру идеально подошло…
– Ребят! Ау! Идите к нам! – издалека прокричали хором Злата и Ольга.
– Ау! – отозвался Ясень. – Вы что, поляну грибов нашли?
– Нашли! Только не поляну!
– Идё-о-ом! – отозвалась Вера, схватила за руку Олега и потащила вперёд. Олег грибы собирать не хотел, ни поштучно, ни поляной. Он хотел целовать невесту, но она отбрыкивалась и хохотала, убегая вперёд. Грушин, ломая кусты, нёсся следом.
– Тоже мне, подмосковная нимфа и буржуйский сатир.
– Дриада, – улыбнулся Павел.
– Это что ещё за зверь?
– Нимфа лесов.
– А… Ну, да. Подмосковная дриада… Ну, чисто влюблённые пионеры, – ворчал Ясень.
– Идё-о-оте? – снова донеслось издали.
– Мчи-и-имся! – зычно проорал Сергей. – Слушай, Лунь, а давай Анжелику Криволапову к нам возьмём? Под начало к королеве Елизавете? Прикинь, какой у нас тогда секретариат будет: муха не пролетит, таракан не пробежит, бумажка не затеряется.
– А она сможет?
– Да она талантище! Самородок! Ну, отправим поучиться, отшлифуем, отполируем…
– Ага, жестянку сделаем, аэрографию, опять же…
– Ну вот, снова ты прям с языка мою идею снимаешь!.. Только как к ней Елизавета отнесётся?
– Ты будешь смеяться, но вчера Шувалова спрашивала у меня, кто та, как она выразилась, чудесная цыганистая девочка, которая стала появляться у нас на фирме. Представляешь?
– Да ты чё? Чем же она её зацепила?
– А тебя чем? – Павел засмеялся. – Хорошая же девица. Готов поспорить, что дурой только прикидывается.
– Ты тоже так считаешь? Ну и славно. Тогда договорились? Зову её к нам?
– Договорились. Зови… Ау! Девчонки! Вы где?
– Мы здесь!
Сергей и Павел дружно вывалились на небольшую полянку. Олег, Вера, Злата и Ольга, выстроившись в линию, стояли лицом к ним и держались за руки, будто играли в «Бояр».
– Бояре, а мы к вам при-ишли! – стремительно среагировал пересмешник Ясенев и, схватив за руку Рябинина, сделал два шага навстречу.
Линия напротив дёрнулась вразнобой, но потом выправилась и довольно ровно шагнула навстречу:
– Бояре, а что мы на-ашли! – пропела не меньшая насмешница Злата, в своей школе выработавшая молниеносную реакцию.
– Ну-ка, ну-ка, – фанатичный грибник Рябинин потёр руки и с алчным огнём в глазах нажал на кнопку складного ножа. Лезвие с лёгким щелчком вылетело вверх, – что вы там нашли? Где мои грибочки?
Олег, Вера, Злата и Ольга расступились и… Сергей и Павел замерли, разинув рты. На поляне, сверкая хромом и лакировкой, стояла «Лунная ночь».
– Ущипните меня, – оторопело выдавил из себя Ясень, – это ж не сериал, это жизнь. Так не бывает.
– В жизни, мой друг, бывает гораздо больше интересного, чем может придумать даже самый изощрённый сценарист, – нравоучительно заметил Грушин.
– Чудны дела Твои, Господи… И вы хотите сказать, что вот только сейчас его нашли? Что не допросили с пристрастием Серафимова и не вырвали у него тайну клещами?
– Представь себе, – не выдержав, залилась смехом Ольга, – потянулась я за грибом, во-о-он за тем, веточку отогнула, а там…
– А ты сможешь на нём ездить? – осторожно спросила Вера.
– В каком смысле? Ты думаешь, я разучился?
– Нет, но… Он же тебя чуть не убил…
– Он меня спас… Я уверен, что это он вильнул в сторону, а не Серафимов… А потом он ещё и упал и ногу Симе придавил. Специально. В отместку.
– Романтик ты у нас, Ясень, – хмыкнул Рябинин.
– И горжусь этим! Лёль, как ты смотришь на то, чтобы на нём на венчание поехать?
– А не замёрзнем?
– Оденемся потеплее.
– Тогда согласна. С тобой – на всё.
Ясень вдруг встал, широко уперев ноги в жёлтые листья и сухую хвою, запрокинул голову к небу и завопил, лупя себя кулаками по широченной груди:
– Я смог! Я смог войти в ту реку дважды!
Потом помолчал и прокричал ещё громче:
– Спасибо!!!
– Что это он? – тихо поинтересовался Грушин.
– Крышу от счастья снесло, – в тон ему ответил Рябинин, – это бывает. У меня тоже перед свадьбой было.
– И что? Так у всех? И у меня будет?
– У тебя уже. Это ж не я из Германии на два дня прилетел, чтобы невесте платье привезти. Так что ты ничем не лучше. Такой же по уши влюблённый…
Когда в ледяной день второй половины ноября, под ярким солнцем по белому снегу к Никольскому храму подкатили двадцать мотоциклов и несколько машин – «Авто&мотошик» в полном составе и другие друзья и родственники Ясенева и Ольги – местные бабушки в ужасе начали креститься. Навстречу жениху в косухе и невесте в норковой шубке, снимающим шлемы, вышел отец Пётр и засмеялся:
– Ну не могли, не могли они по-другому на собственную свадьбу приехать!
– Это ж мы, – чуть виновато пожал плечами Ясень.
– Это ж вы, – кивнул батюшка, глаза его смеялись. – Ну, что ж? Пойдёмте, чада мои ненаглядные. Просить будем, чтобы в этот раз всё было, как надо, как Господь задумал.
Матрёна Ильинична, счастливая и весёлая, ощутимо толкнула в бок свою дочь:
– Ну что, Люсь? Не будешь им жить-то мешать?
– Чего уж тут? Против него разве пойдёшь? Вон какой стал!
– Так хороший он, Люсь. И не стал, а был всегда. И дело не в деньгах, а в том, что он любит её. И она его любит.
– Да ведь всё хочется лучше.
– Это тот павлин-то лучше? Ох, Люська, Люська, ничему тебя жизнь не учит. А они вот молодцы, все уроки усвоили!