Метро 2033. Зима милосердия - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Лисьев cтр.№ 11

– Сопрано, – произнес он с грустью. – Настоящее сопрано!

Что такое сопрано, Женька не знал, но спрашивать не стал – какая разница? Прочитанную худым, как скелет, бородачом в балахоне проповедь он прослушал вполуха: все пытался рассмотреть девушку, но кроме тонкого носа с горбинкой, из-под капюшона не было видно ничего…

После ужина состоявшего из местных немилосердно отдающих плесенью грибов парень прошелся по платформе, прикидывая в уме, сколько у них с Дедом патронов. Дошел до алтаря, больше похожего на гигантский сгусток воска, натекшего от годами горящих тут свечей. Сгусток громоздился на ступеньках, которые никуда не вели. Женя некоторое время рассматривал разводы копоти, как, бывало, часами разглядывал выбоины на своей Стене… Но фантазия дремала.

Беговая – станция мелкого залегания, такая же, как и «1905 года». Людей здесь тоже было немного, значительно меньше, чем на прилегающих к богатому «Кольцу» станциях.

Запах нефтепродуктов пропитал все насквозь и был неистребим даже в столовой. Беговая кормилась продажей найденного на поверхности топлива, которым не желала делиться с другими станциями Конфедерации – Улицей 1905 года и Баррикадной.

Такое вопиющее отсутствие солидарности осложняло отношения между союзниками. Но почему именно здесь поселилась секта в балахонах? Женя вспомнил проповедь противного бородача. Мол, ничего страшного, что жители Беговой стали изгоями, зато бог отметил их удачей и богатством, они – избранные и должны быть благодарны. А наветы завистников в этом мире – суета сует. А что? И не то еще скажешь, когда надоест прозябать в поезде в одном из туннелей на юге Москвы, в смраде, голоде и тесноте! Не удивительно, что святоши начали перебираться сюда, ближе к жратве и исправной вентиляции.

Серов сидел на ступеньках лестницы, ведущей в заваленный подземный переход, и разговаривал с той самой девушкой «сопрано». На сей раз Женя решил подождать. Потолок над лестницей показался ему низковатым. Они встретились с Дедом глазами, и Женька вздрогнул: очень уж грустным был взгляд старика. Он кивнул, продолжая что-то говорить девушке, и парень понял его без слов.

«Ну что, дедушка, – продолжил он безмолвный разговор. – Похоже, наши пути расходятся. Я хочу вернуться. Там из меня сделают сталкера. И патроны будут платить. И наверх я хочу ходить. И твоего доброго подполковника хочу раскопать… с его добром.

«Я все понимаю, – словно бы отвечал Максимыч. – Тебе теперь неинтересно со мной. Я ждал, что однажды ты так скажешь. Так всегда и случается: дети вырастают».

Женя видел, что старик улыбается, но не мог понять, ему или не ему: теперь Дед повернулся к собеседнице. Девушка тоже улыбнулась, кивнула Серову и заторопилась уходить.

Парень подошел к Деду с тяжелым сердцем, но Максимыч не стал говорить о трудном.

– Эх, Женька, Женечка! – мечтательно произнес он, сладко улыбнувшись. – Эх, и сон мне сегодня приснился! Будто лежу я в большой белой палате, войны нет никакой, а есть солнце за окошком, зелень, озеро, но никак я не могу до них дотянуться, и сил никаких у меня нет. Кровать высокая, с бортиками, чтоб не свалился во сне, белье белое, чистотой вокруг пахнет. И ты, мил человек, ругаешь меня за что-то. А мне непонятно, за что, и счастливый я страшно!

Бросив мешок в углу каморки бабы Юли – самой ее не было видно. – Женька пошел к Богдану. Тот встретил его без упреков, но и без излишней радости: кивнул на место в строю и гонял нещадно всю тренировку. Когда закончили, Женька обливался потом и потирал разбитым кулаком вспухшую скулу, но чувствовал себя отлично: он явно был в форме.

– Завтра в рейд, – бросил Богдан на прощание.

Женька заранее вдохнул из заветного пузырька и, счастливый, побежал в душ, для разнообразия холодный – не каждый же день «банный».

Перед выходом на поверхность полагалось продемонстрировать Богдану чистоту оружия. Старший шел мимо сидящих на корточках в ряд сталкеров, хмуря для порядка тонкие брови, одобрительно кивая подчиненным. Неподалеку крутилась баба Юля, нагруженная метеорологическими приборами.

– Ничего не будет, поймите вы! – верещала она. – Через сто лет над нами нарастет километр льда. Не будет в будущем метро!

– Эко бабушка замахнулась, ты собираешься жить вечно? – попробовал успокоить ее крайний справа кудрявый добряк, но старушка не унималась.

– Ледяная шапка Гренландии сползла в Атлантику, и Гольфстрим больше не греет Европу! – выкрикнула она и тяжело закашлялась, прохрипела: – Уходить нужно…

Никто не слушал безумную старуху, ее просто бережно отодвинули в сторонку и пошли одеваться.

Баба Юля дождалась уже облаченных в ОЗК сталкеров на платформе. Безошибочно угадав Женю, сунула ему в руки приборы.

Рейд был обычным. Сталкеры Улицы 1905 года не доверяли новичку, не хотели раскрывать ему тайное место, хранилище ниток. Они держали Женьку в арьергарде, а он и не возражал, «нес службу», где поставили. Постоянно менявший свое местоположение в группе Богдан одобрительно кивал. Опасности не было, и парню разрешили расставить бабкины приборы.

Он глянул, как легкие блестящие чашечки послушно завертелись, поймав ветер, пожал плечами под ОЗК и записал огрызком карандаша цифры с датчика. Заметил внимательный взгляд Богдана. Вот тогда Женька и придумал свой хитроумный план.

Вернувшись под землю, переодевшись и вымывшись, он задержался возле Богдана и, как бы невзначай, завел разговор.

– А чего бабу Юлю никто не хочет слушать?

Сталкер пожал плечами, но отвечать не счел нужным.

– Может, я буду иногда ее железки на поверхность выносить? Один? – Богдан приподнял бровь, и Женька уточнил: – Мне после поверхности в метро легче, приступы реже и не такие сильные. Штырь из твоего пузырька экономить буду. Если выдохнется, где мы его возьмем?

Наставник насторожился.

– На поверхности мы – команда. Один в поле не воин!

– Я не боюсь! И от гермы недалеко!

– Герой-одиночка, значит. Хорошо. Не болтай только лишнего, – бросил Богдан.

Так Женька стал ответственным по метеорологии. Трижды в неделю он самостоятельно выходил на поверхность, якобы для того, чтобы искать возможность перенастроить приборы. На самом деле он и трети отведенного времени на них не тратил, а убегал раскапывать грузовики.

Кроме прочего, он обнаружил, что, если по возвращении с поверхности избегать каморок, то можно жить жизнью обычного человека, без приступов удушья. Хотя бы некоторое время. А в команде Богдана его репутация оставалась невысокой. Какой же это сталкер, если, чуть что, в обморок брякается?

Ковыряние в мерзлой земле, правда, пока не давало никакого результата. Выпавший на днях снег хоть и обрадовал сталкера-новичка неожиданной белизной, но надежно засыпал раскопки. «Сизифов труд» – Женя вспомнил выражение из книги бабы Юли и сам собой восхитился. Он был слишком упрям, чтобы отказаться от затеи, и однажды упрямство это сыграло ему на руку.