Последняя из единорогов - читать онлайн книгу. Автор: Питер Сойер Бигл cтр.№ 27

Молли не ответила. Бык приближался к единорогу, она все ниже приникала к земле, пока не стало казаться, что сейчас она переломится надвое. А Шмендрик продолжал:

– Что нужно сделать, я знаю. Если б я мог, то превратил бы ее в какое-то другое создание, в зверюшку столь скромную, что Бык с ней и связываться не станет. Но подобной силой обладает только великий волшебник, маг, подобный моему учителю Никосу. Превращение единорога – да всякий, кому по силам его совершить, смог бы жонглировать временами года и тасовать сами года, точно карты в колоде. Во мне же силы не больше, чем в тебе, – меньше, потому что ты можешь коснуться ее, а я не могу. – И он вдруг прервал сам себя: – Смотри. Это конец.

Единорог неподвижно стояла перед Красным Быком – голова опущена, белизна замарана взмыленной серостью. Выглядела она изнуренной и маленькой, и даже любившая ее Молли не могла не видеть, в какое нелепое животное превращается, лишаясь света, единорог. Хвост, как у льва, оленьи ноги, козьи копыта, холодная и мягкая, как мыльная пена на моей руке, грива, обугленный рог, глаза – о, эти глаза! Молли схватила Шмендрика за руку и впилась в нее ногтями.

– В тебе есть сила, – сказала она. И услышала, что голос ее глубок и ясен, как у сивиллы. – Может быть, ты не умеешь найти ее, но она здесь. Ты призвал Робин Гуда, а Робин Гуда не существует, но он пришел и был настоящим. Это была магия. Ты обладаешь всей нужной силой, но не смеешь к ней обратиться.

Шмендрик молча смотрел на нее, вглядывался так пристально, точно зеленые глаза его приступили к поискам магии в глазах Молли Грю. Бык легко подступил к единорогу, погоня закончилась, теперь единорогом правила тягость его присутствия, и она пошла впереди него, покорная, подчинившаяся. Бык ступал за ней, как овчарка, направляя ее к зазубристой башне короля Хаггарда, к морю.

– О прошу тебя. – Голос Молли начал крошиться. – Прошу, это несправедливо, это не может случиться. Он отведет ее к Хаггарду, и больше никто ее не увидит, никто. Прошу, ты же маг, ты не позволишь ему. – Пальцы Молли еще глубже впились в руку Шмендрика. Она уже плакала. – Сделай что-нибудь! Не позволяй ему, сделай!

Шмендрик тщетно пытался разжать ее пальцы.

– Ни фига я делать на буду, – сказал он сквозь зубы, – пока ты не отпустишь мою руку.

– О, – выдохнула Молли. – Прости.

– Так, знаешь ли, можно и циркуляцию крови прервать, – строго сказал чародей.

Он растер руку, сделал несколько шагов вперед, туда, где предстояло пройти Красному Быку. Там он встал, скрестил руки и поднял голову повыше – правда, она то и дело падала, потому что устал он ужасно.

Молли услышала, как он бормочет:

– Может, на сей раз, все может быть. Никос сказал – а что он сказал? Не помню. Давно дело было. – Старая, стариковская грусть прозвучала в его голосе, Молли такой никогда прежде не слышала. Но вдруг в чародее взыграла веселость, и он продолжил: – Ну как знать, как знать. Если это неподходящее время, быть может, я могу сделать его подходящим. Хотя бы одно утешение у тебя, друг мой Шмендрик, имеется. В кои-то веки я не вижу, как ты сможешь ухудшить то, хуже чего не бывает.

И он негромко рассмеялся.

По слепоте своей Красный Бык не замечал высокого, преградившего ему дорогу человека, пока едва не уткнулся в него. И тогда остановился, принюхался к воздуху, и в горле его зарокотали грозовые раскаты, однако в том, как он мотал головой, ощущалось некое недоумение. Единорог встала, когда встал Бык, и у Шмендрика, увидевшего ее послушание, перехватило дух. «Беги! – крикнул он ей. – Беги сейчас!» Однако она не взглянула на него – ни на Быка, ни на что. Она смотрела в землю.

Услышав голос Шмендрика, Бык зарокотал громче и с большей угрозой. Похоже, ему не терпелось выбраться из долины вместе с единорогом, и чародей подумал, что знает почему. Сквозь возносившееся в небо сияние Красного Быка он различал две-три мелкие звезды и осторожный намек на свет более теплый. Приближалась заря.

«А он не любит дневного света, – сказал себе чародей. – Это следует знать».

Шмендрик еще раз крикнул единорогу: «Беги!», – но получил в ответ лишь похожий на гром барабанов рев Быка. Единорог рванулась вперед, и Шмендрику пришлось отпрыгнуть, иначе она сбила бы его с ног. Следом промчался Бык, теперь гнавший ее быстро, как ветер гонит обрывки жиденького тумана. Мощь его бега подняла Шмендрика в воздух и отбросила, и он покатился по земле, боясь быть растоптанным, и ослеп от тряски, и в голове его заплясало пламя. А еще ему показалось, что он услышал вопль Молли Грю.

С трудом встав на колено, Шмендрик обнаружил, что Красный Бык почти подогнал единорога к деревьям. Если б только она попыталась убежать еще раз, – но единорог уже принадлежала Быку, не себе. Чародей увидел ее лишь мельком – бледную, затерявшуюся между бледными рогами, а потом она исчезла из виду, заслоненная красным плечом. И тогда больной, измолоченный Шмендрик покачнулся, закрыл глаза и позволил безнадежности пройти сквозь него победным маршем и пробудить где-то в нем нечто, уже пробуждавшееся однажды. И закричал от страха и радости.

Какие слова произнес он в этот второй раз, Шмендрик так никогда достоверно и не узнал. Они отлетали от него, как орлы, и он отпускал их, а когда улетело последнее, вернулась – с грохотом, ударившим его по лицу, – пустота. Все случилось так быстро. Однако на сей раз он, еще не успевший очнуться, понял, что сила опять побывала в нем и ушла.

Далеко впереди Красный Бык стоял, обнюхивая что-то лежавшее на земле. Единорога Шмендрик не видел. Он пошел в ту сторону так быстро, как мог, но первой приблизилась настолько, чтобы понять, что́ обнюхивает Бык, Молли. И поняв, прижала, точно дитя, пальцы ко рту.

У ног Красного Быка лежала юная девушка, малая кучка света и тени. Она была голой, кожа ее отливала цветом снега под луной. Тонкие спутанные волосы, белые, как водопад, струились почти до ее поясницы. Лицо она закрывала руками.

– О, – выдавила Молли. – О, что же ты натворил?

И она, забыв обо всякой опасности, подбежала к девушке и опустилась рядом с ней на колени. Красный Бык поднял огромную слепую голову и медленно повел ею в сторону Шмендрика. Бык, казалось, тускнел и выцветал, пока светлело серое небо, хоть и оставался еще яростно тлеющим, как ползущая лава. Каков его настоящий размер, гадал чародей, каким становится цвет, когда он остается один?

Еще раз обнюхал Красный Бык неподвижное тело, пошевелив его своим ледяным дыханием. А затем, не издав ни звука, понесся к деревьям и в три гигантских скачка скрылся из глаз. В последний раз Шмендрик увидел его на самом краю долины: лишенную формы кружащую тьму, красноватую тьму, которую видишь, закрывая от боли глаза. Рога Быка уже обратились в две острейшие башни безумного замка старого короля Хаггарда.

Молли Грю положила голову белой девы себе на колени, снова и снова шепча: «Что же ты натворил?» Лицо девушки, такое спокойное во сне, столь близкое к улыбке, было прекраснее всего, что когда-нибудь видел Шмендрик. Оно и терзало его, и согревало. Молли разгладила странные волосы, и Шмендрик увидел во лбу – над и между закрытыми глазами – маленькую, выпуклую метину, более темную, чем кожа. То был не шрам и не царапина. Больше всего метина походила на цветок.