Каждый вдох - читать онлайн книгу. Автор: Николас Спаркс cтр.№ 8

Невольно улыбнувшись, Хоуп подумала, как поступят с коттеджем новые владельцы. Ей хотелось верить, что они ничего не станут переделывать, но это было наивно. Лет двадцать назад подобных домов на берегу было множество, а теперь их можно пересчитать по пальцам: Сансет-Бич облюбовали богачи, поэтому коттедж, скорее всего, снесут до фундамента и построят нечто крупное, вроде трехэтажного чудовища по соседству. Это жизнь, говорила себе Хоуп, но ей все равно казалось, что вместе с коттеджем будет уничтожена частица ее самой. Она осознавала, что эта мысль из разряда чересчур драматических («увы мне, увы!»), и корила себя за это. Амплуа мученицы не для нее; Хоуп всю жизнь была убеждена, что ее стакан наполовину полон и новый день надо встречать как новую жизнь. Во многих отношениях ей действительно повезло: у нее есть любящие родители и две чудесные старшие сестры, она уже давно тетя трех племянников и двух племянниц – неиссякаемого источника радости и удивления. Учеба давалась Хоуп легко – она блестяще закончила колледж и любила свою работу медсестры в травматологии в медцентре округа Уэйк. Несмотря на пару-тройку лишних килограммов, она здорова, уже шесть лет встречается с хирургом-ортопедом Джошем и любит его! У нее прекрасные подруги и своя квартира в Роли, недалеко от родителей. Со стороны можно было подумать, что Хоуп просто баловень судьбы.

Так почему же у нее все валится из рук и скверно на душе?

Одной из худших проблем в этом и так непростом году стал диагноз отца. Сокрушительную новость они узнали в апреле. Не удивился только папа: он уже давно подозревал неладное, потому что у него вдруг пропали силы бегать в лесочке за домом.

Отец тренировался там, сколько Хоуп себя помнила. Роли застраивался, но эту часть оставили в качестве зеленой зоны, поэтому родители и купили там дом. На протяжении ряда лет застройщики добивались отмены решения городского совета, суля новые рабочие места и налоги в городской бюджет, однако успеха они не добились – отчасти потому, что отец Хоуп неизменно выступал против них на каждом заседании городского совета.

Отец обожал лес. Он не только каждое утро выходил на пробежку, но и гулял по тропинкам, отработав день в школе. Маленькая Хоуп увязывалась за папой и бегала за бабочками, или бросала прутики, или ловила рачков в маленькой извилистой речушке, местами подходившей к самой тропинке. Отец преподавал биологию, химию и физику и знал каждый куст и дерево. Когда он рассказывал о различиях между южным красным дубом и черным дубом, разница становилась ясной, как небо, но если Хоуп пыталась повторить этот фокус самостоятельно, она путалась. То же самое происходило с небесными созвездиями: вечерами отец показывал ей Геркулеса, Лиру или Орла, и Хоуп с интересом кивала, а через неделю недоуменно щурилась, вспоминая, где какие звезды.

Очень долго она искренне верила, что папа самый умный в мире. Слушая дочкины уверения, отец всегда смеялся и говорил: будь это правдой, он бы смекнул, как заработать миллион долларов. Мама Хоуп тоже была учительницей, правда, младших классов, и только закончив колледж и начав зарабатывать, Хоуп поняла, насколько же родителям было нелегко поднимать троих детей, пусть и на две зарплаты.

Отец тренировал школьную команду легкоатлетов. Он никогда не повышал голос, но его подопечные стабильно занимали первые места. Хоуп и ее сестры все четыре года старшей школы тоже участвовали в кроссах и легкоатлетических соревнованиях. Спортивный талант ни у одной не открылся, но Хоуп до сих пор выходила на пробежку минимум несколько раз в неделю. Старшие сестры также не отставали, и последние десять лет Хоуп с отцом и сестрами в День благодарения участвовали в традиционной пробежке, чтобы нагулять аппетит, прежде чем сесть за стол. А два года назад отец выиграл забег в своей возрастной группе.

Теперь он уже не побежит…

Началось все с судорожных подергиваний мышц и непроходящей усталости. Сколько это продолжалось, Хоуп не знала, но полагала, что года два. За двенадцать месяцев пробежки отца в лесу понемногу превратились в прогулки.

Что ж вы хотите – годы, говорила терапевт, и это казалось логичным: отцу было уже под семьдесят. Он вышел на пенсию за четыре года до появления симптомов, страдал артритом бедренных суставов и стоп и, несмотря на многолетнюю дружбу со спортом, вынужден был принимать лекарства от высокого давления. В январе отец приболел – самая банальная простуда, но прошло несколько недель, а ему все еще было трудно дышать.

Хоуп повезла его к врачу. Тот назначил анализы, кровь отправили в лабораторию. Отца направили к другому специалисту, затем к третьему, взяли на биопсию мышечную ткань, и когда пришли результаты, врач предположил неврологическое расстройство. Хоуп впервые почуяла неладное.

Провели новые анализы, и вскоре собравшимся родственникам озвучили диагноз: боковой амиотрофический склероз, болезнь Лу Герига – тот самый недуг, что приковал к инвалидному креслу Стивена Хокинга. При этом заболевании погибают нервные клетки, отвечающие за произвольные мышечные сокращения, объяснил врач. Мышцы постепенно слабеют, больной начинает меньше двигаться, ему становится трудно говорить, глотать, а потом и дышать. Лекарства на сегодняшний день не существует, как и возможности предсказать характер течения болезни.

С апреля отец вроде бы мало изменился физически: он по-прежнему ходил гулять в свой любимый лес, сохранял добродушие и неизменно твердую веру в Бога, держал за руку жену, сидя с ней на диване перед телевизором. У Хоуп теплилась надежда, что у отца не самая агрессивная форма амиотрофического склероза, но она все равно не находила себе места. Сколько еще отец будет на ногах? Долго ли мать сможет справляться без посторонней помощи? Не пора ли пристраивать к крыльцу пандус и делать поручни в ванной? В специализированных заведениях существует очередь; может, надо искать место сейчас и вставать в лист ожидания? Из каких средств это оплачивать? Родители отнюдь не богатые и даже не зажиточные люди. У них имеются скромные сбережения и пенсия, плюс собственный дом и коттедж у моря, и все. Хватит ли этого не только на квалифицированный уход за отцом, но и на безбедную мамину старость? А если не хватит, что тогда делать?

Слишком много вопросов и мало ответов. Родители и сестры вроде бы смирились с неопределенностью перспектив, но Хоуп с детства все привыкла планировать наперед. Ночами она лежала без сна, представляя различные варианты развития событий и придумывая решения на каждый случай. Ей казалось, что это готовность ко всему, но на деле получалось, что она живет исключительно проблемами. Вспоминая об отце, Хоуп не переставала тревожиться.

Но ему же пока не хуже, убеждала она себя. Отрицательная динамика может не проявляться и три, и пять, и даже десять лет. Два дня назад, прежде чем уехать к морю, Хоуп с отцом даже ходила в лес, как раньше. Правда, прогулка была медленнее и короче, но папа по-прежнему называл все деревья и кусты, делясь с дочерью своими знаниями. Потом он остановился и поднял опавший лист – предвестник осени.

– Знаешь, у листьев много хороших качеств, – сказал он, – но порой они напоминают нам, что нужно жить как можно лучше и как можно дольше, а когда придет время, не держаться за ветку, а с достоинством позволить ветру себя унести…