Садовник и плотник - читать онлайн книгу. Автор: Элисон Гопник cтр.№ 43

Исследования, которые я описала в этой и предыдущих главах, ярко иллюстрируют парадокс традиции и инноваций. Научение с помощью увиденного и с помощью услышанного – это два чрезвычайно важных пути передачи накопленного культурного знания. Но дети не просто бездумно воспроизводят действия или слова других людей. Нет, они обрабатывают полученную информацию очень разумно и вдумчиво. Они активно комбинируют то, что узнали из увиденного, с множеством других видов информации. И все полученное они используют, чтобы создать новые орудия, методы, истории и объяснения.

Роль, которую играют родители, очень отличается от роли, которую предписывает концепция родительства. Родители и другие попечители должны не столько “учить” ребенка, сколько предоставить ему возможность научаться. Маленькие дети учатся у окружающих с готовностью и легкостью, и они удивительно ловко умеют получать нужную информацию и толковать ее. Родителям нет необходимости осознанно манипулировать своей речью, чтобы обеспечить детей нужной им информацией.

По сути дела, учитывая, насколько тонко дети воспринимают и как чутко улавливают скрытые, неосознанные нюансы, мы понимаем, что сознательная манипуляция, вероятнее всего, и не сработает. Даже если бы я и хотела постоянно отслеживать, пользуюсь ли я обобщениями и использую ли речь “понарошку”, маловероятно, что мне это удастся. Еще менее вероятно, что я смогу сознательно управлять такими нюансами. И, в конце концов, нет никаких причин считать, что я должна это делать.

Альтернативная концепция родителя-садовника, согласно которой быть родителем – это прежде всего форма взаимоотношений, форма любви, дает совершенно иную точку зрения на то, как дети учатся у взрослых. И она гораздо лучше согласуется с исследованиями.

Быть близким человеком, который служит ребенку надежным и стабильным источником знаний, – гораздо важнее, чем быть близким человеком, который намеренно и активно учит. Исследуя привязанность, мы обнаружили, что дети по-разному черпают информацию и учатся в зависимости от того, у кого они учатся, и от их отношения к этому человеку. Прочные доверительные отношения гораздо важнее, чем стратегии обучения.

Если подражание – это нечто вроде балетного па-де-де, то диалог можно уподобить дуэту. Исследования архива CHILDES показывают, что даже простейшие беседы детей и взрослых над книжкой с картинками – это тончайшая игра, шаг вперед и отступление, зов и отклик. Разумеется, иногда мы используем язык, чтобы целенаправленно передать конкретную информацию как детям, так и взрослым. Но гораздо чаще и для ребенка, и для взрослого разговор – это способ построить отношения, способ быть с другим человеком. Нет более верных признаков любви, чем подшучивание друг над другом, дружелюбная пикировка, уменьшительные и ласкательные словечки, задушевная беседа и просто легкая болтовня. Нет более сильного и горестного сигнала о рухнувших отношениях, чем отказ одного человека разговаривать с другим. Дети научаются, будучи частью именно такого интимного, динамичного и свободного разговора.

Дети учатся, наблюдая и подражая самым разным людям с самыми разными навыками, и точно так же они познают окружающий мир, слушая, как разговаривают самые разные люди на самые разные темы и в разной манере. Парадокс, но, даже когда ребенок получает неточную и ложную информацию, это все равно помогает ему учиться. Он узнает не только то, что сказал другой человек, но и насколько этот человек надежен и насколько ему стоит доверять в будущем.

Предоставить ребенку возможность вблизи наблюдать то, что делают самые разные люди, – это лучший способ помочь ему учиться, наблюдая. Предоставить ребенку возможность разговаривать с множеством разнообразных людей – это лучший способ помочь ему учиться, слушая.

Вромане Диккенса “Большие надежды” есть эпизод, одновременно и пугающий, и комический: безумная мисс Хэвишем, живущая затворницей в своем обветшалом особняке, велит главному герою, нищему мальчику Пипу, играть:

Вероятно, случай мисс Хэвишем – это крайность, однако жутковатая комичность Диккенса в самом деле отражает некоторые непостижимые загадки, связанные с игрой.

Дети играют. Детство и игра неразрывно связаны. И у большинства родителей и учителей есть смутное представление о том, что игра – Это Хорошо. Возможно, мы даже думаем, что поощрять игры – это хорошая “техника родительства”.

Но, если поразмыслить, в самой идее о том, будто игра есть цель родительства, заключается некий парадокс. В конце концов, игра по определению – то, чем вы занимаетесь, когда не пытаетесь заняться чем-то определенным. Это занятие, цель которого состоит в том, чтобы не иметь цели. Если форму и суть игры определяют желания взрослых, можно ли вообще считать ее игрой? И даже если вы не мисс Хэвишем – можете ли вы приказывать детям играть?

В игре таится и некий научный парадокс. Сама идея о том, что игра полезна и хороша для обучения, интуитивно притягательна. Но если игра и впрямь делает тебя умнее, сосредоточеннее или восприимчивее к другим людям, почему просто не стараться быть умнее, сосредоточеннее или восприимчивее к другим людям? Почему не поставить эту цель прямо, зачем идти к ней сложным обходным путем игры?

Об этом парадоксе постоянно напоминают актуальные научные данные. И до недавнего времени исследования, которые подтверждали нашу интуитивную догадку, что игра помогает детям учиться, были на удивление немногочисленны.

Часть проблемы заключается в том, что существует множество игр и способов играть – и не меньшее число способов учиться. Что именно имеем в виду – познавательную игру-исследование? Кучу-малу? Ролевую игру “понарошку”? Игру со строгими правилами и формальным регламентом? И о каком обучении мы говорим – об освоении языка или моторных навыков? Об умении строить психические модели, о совершенствовании исполнительных функций или обыденных представлений? Любой вид игры можно связать с тем или иным видом обучения, но нет никаких оснований полагать, что все виды игры подходят для всех видов обучения.

В этой главе я обрисую некоторые разновидности игры и расскажу, что нам известно об их способности помогать детям учиться. Но прежде всего давайте подумаем над эволюционным вопросом: почему играют животные? ^[169]

Маленькие человеческие детеныши играют, но точно так же играют и волчата, и дельфинята, и крысята, и воронята. Даже маленькие осьминоги и то, судя по всему, играют с пластиковыми бутылками. Волчата понарошку охотятся, воронята играют с веточками, маленькие крысята играючи дерутся друг с другом, котенок разматывает клубок ниток.