Я не без труда вылезаю из машины, к которой уже несутся охранники, – далеко уехать мы не успели. А вот водитель самостоятельно выбраться не может и с обреченным видом ждет помощи. Патлатый тоже выскакивает из своего «Бугатти».
– О, черт возьми! – громко и весьма эмоционально говорит он, срывая огромные солнцезащитные очки и запуская в густые каштановые волосы пальцы. Его лицо смутно знакомо. – Честное слово, я не хотел! Вы в порядке, мисс?
Я удивлена – думала, он вообще не обратит на это внимания, но нет – кажется, по-настоящему волнуется.
– В порядке, – отвечаю я. – А вот водитель – не особо.
– Мне так жаль, – наклоняется патлатый к окошку, молитвенно сложив ладони вместе. –
Прошу извинить, сэр!
Какой-то он странный богач. А может, тоже чей-нибудь водитель? Но не похоже – одет весьма дорого, хоть в чем-то и пытается косить под молодежь.
Когда охрана вытаскивает водителя из машины под причитания патлатого, я вдруг понимаю, кто это такой.
– Извините, – говорю я. – Это ведь вы – Джонатан Тэйджер?
– Ведь я, – соглашается он и смотрит на меня с любопытством. А я улыбаюсь.
– «Пыль и роса» – ваша самая крутая композиция, – говорю я ему. – Я играла ее, когда поступала в Хердманскую национальную музыкальную школу!
– Ого-о-о, – тянет насмешливо он. – И какова же ваша специальность, юная леди?
– Я не поступила, – весело отвечаю я.
– Досадно, – вздыхает он.
– Зато поступила в Хартли.
– Я тоже учился в Хартли! – обрадованно выдает он. А я это знаю, потому что все студенты знают популярных выпускников нашей школы – ими тыкают нам в лицо, да и в зале славы мы бываем часто.
Джонатан Тейджер – известный композитор, который написал одну из лучших песен Элинор Фелпс за последние десять лет. Он непубличная личность, редко показывается перед камерами и предпочитает уединенный образ жизни.
– Вас бы с руками и ногами оторвали в Хартли, захоти вы преподавать на композиционном факультете, – говорю я.
– Нет уж, в Хартли я не вернусь, – смеется композитор. – Я не доучился там один семестр из-за долгов. И заканчивал Джульярд в США.
– Точно, – хлопаю я по лбу ладонью. – Обидно!
Мы болтаем – с Джонатаном на удивление легко и спокойно, он расписывается на собственном диске, который дает мне в качестве компенсации (слишком много компенсаций за один отрезок времени), и вообще кажется мне не только крутым композитором, но и крутым мужиком. Напоследок он желает мне творческих успехов, и его слова как животворящая мазь на рану – внутри растет знакомое чувство желания. Желания творить.
Вдохновение.
Я уезжаю с автографом Джонатана, вполне довольная жизнью, рассматривая из окон автомобиля район, о котором раньше я только слышала, – это закрытый район для богачей Верхний Ист-Хиллс. Тут живут политики, бизнесмены, актеры, певцы и прочие представители тонкого слоя элиты нашего общества. Один особняк краше другого. Дороги сверкают чистотой. И даже воздух не такой, как в других районах Нью-Корвена, – он пропитался роскошью.
По нашему району я еду в отличном настроении – да, я перенервничала, и наверняка на моей голове прибавилось седых волос, зато какое это было забавное приключение, мать его!
Никогда не забуду, как я ползла по веревке из простыни и пододеяльника с зацепившимся за джинсы лифчиком Дианы.
В эти часы мне кажется, что наша встреча была первой и последней, случайной и даже забавной. О том, что она может оказаться роковой для меня, я не задумываюсь. Зато радуюсь подвернувшейся работе. Сыграть в гитарном квартете на вечеринке для богатых снобов за хорошие деньги – почему бы и нет? Я даже знаю, кого можно позвать в будущий квартет кроме Нейтана и Чета – гитариста и бас-гитариста из нашей группы «Связь с солнцем».
Думаю, моя хорошая знакомая Сью Хелман согласится на подобное предложение – она отлично играет на гитаре. Я понятия не имею, что нужно будет исполнять, но точно знаю, что нужно будет репетировать.
В машине есть зарядки, и я наконец подзаряжаю телефон – он включается, и я вижу уведомления о звонках и сообщениях от друзей.
«Где ты, Санни? Что случилось?» – наперебой спрашивают парни из группы. Кирстен написывает в своей излюбленной манере – по слову в одном сообщении:
«Где
Ты
Санни?!
Ответь
Мы
Очень
Беспокоимся!!!»
И потому сообщений от нее больше, чем от всех вместе взятых. Лилит, конечно же, драматизирует:
«Надеюсь, ты жива, – пишет в одном из последних сообщений в мессенджере она. – И я надеюсь, что с тобой все хорошо. Но знай – если что-то случится, я никогда тебя не забуду, потому что ты – наше солнце, Санни, а солнце должно светить».
Я звоню ей первым делом и говорю, что все в порядке – скоро буду дома.
– Мы ждем тебя, – отвечает подруга так, будто меня ждут с войны.
Машина подъезжает к дому, я выхожу на пустую улицу, закинув за плечо гитару, полной грудью вдыхаю солнечный воздух. А меня уже поджидают. Высокий парень в темно-синем спортивном костюме, бейсболке и темных очках выскакивает из припаркованной неподалеку неприметной машины и грубо хватает меня за руку с каким-то потусторонним шепотом:
«Иди ко мне!» Я пугаюсь, резко оборачиваюсь и автоматически пытаюсь ударить его в лицо, потому что думаю, будто это грабитель. Он успевает перехватить мою руку, и я все так же на автомате пытаюсь пнуть его между ног – спасибо дедушке и урокам самообороны. На этот раз моя цель достигнута, и парень корчится от боли.
– Сейчас вызову полицию, если не уберешься, ублюдок, – дрожащим голосом говорю я и нащупываю мобильник.
– Рыжая стерва, – шипит знакомый голос. – Черт, как ударила-то, а!
– Мне еще раз позвенеть твоими колокольчиками, приятель? – ангельским голосом интересуюсь я, раздумывая, стоит ли мне звать на помощь или нет. – Проваливай, пока жив.
– Идиотка!
Я замахиваюсь кулаком, а грабитель срывает очки и смотрит на меня злобным, пронзающим насквозь взглядом. Я с трудом понимаю, кто это. Голубые глаза, в которых светится высокомерие, упрямый подбородок, поджатые губы – знакомое лицо.
Дастин Лестерс собственной персоной. Ну что опять ему нужно?!
– Эм, – тотчас тушуюсь я. – Привет. И пока, я спешу.
Надеюсь, мы больше никогда не увидимся – но это я говорю уже про себя.
– Стоять! Ты меня ударила, – сдавленно говорит он – видимо, ему все еще больно. И, воровато оглядевшись, надевает очки вновь.