– Пожалуйста, проверьте. – Я сглотнула, чувствуя, что нервничаю все сильнее. – Вам должно было прийти сообщение от декана.
Профессор Льюис посмотрел на меня озадаченно, включил компьютер, нашел письмо от декана и начал читать. Я знала, что он читает именно его, потому что выражение его лица сразу смягчилось, стало сочувственным. Именно поэтому я никому и не говорила.
Льюис открыл было рот, намереваясь что-то сказать, но я его опередила.
– Из-за работы с Кромвелем у меня начинается сильный стресс, с которым я не могу справиться. – Я улыбнулась. – Мне очень нравятся ваши занятия, профессор. Вообще-то они мои любимые. – Преподаватель улыбнулся мне в ответ, но теперь в его взгляде сквозила жалость, словно я сломанная кукла и того и гляди развалюсь на части. Ненавижу жалость.
Я осмотрела кабинет, и мой взгляд упал на картины, висевшие на стене. Яркие краски этих полотен напомнили мне одну из работ Истона. Я сказала, не сводя глаз с картины:
– Я хочу создавать музыку, хотя, признаться честно, получается у меня неважно.
Я издала негромкий смешок.
– Ты – поэт, пишешь тексты песен, – сказал профессор Льюис, указывая на папку с моим личным делом. – Я прочитал об этом.
– Верно.
Я набрала в грудь побольше воздуха, чувствуя, как жар приливает к щекам. Заполняя анкету, я кое о чем умолчала: о своей любви к словам. Мне нравилось так подбирать слова к музыке, что они сливались с ней в единое целое, и их смысл можно было услышать в самой мелодии.
– Я решительно настроена закончить ваш курс, профессор. – Я выпрямила спину и села ровнее, надеясь, что это придаст мне уверенности, которой мне сейчас так недоставало. – Я собираюсь сдавать композицию в конце года в паре с кем-то другим.
– Уверен, у вас получится прекрасное произведение, – заверил меня Льюис.
Его слова разожгли в моей душе искру надежды.
– Но я не могу сделать это, работая с Кромвелем Дином. – Я покачала головой. – Простите. Знаю, вы верили в меня, надеялись, что я ему помогу, подтолкну к созданию музыки, но…
– Не нужно больше ничего объяснять, мисс Фаррадей. Мне известно, как ведет себя Кромвель. – Профессор записал что-то в моем личном деле. – Все, готово. – Он потер ладонью покрытый щетиной подбородок. – Вы сможете работать самостоятельно?
– Так даже лучше. – Я пожала плечами. – Годы практики меня закалили.
– Тогда, мисс Фаррадей, буду с нетерпением ждать отличного результата.
Как только Льюис избавил меня от необходимости работать в паре с Кромвелем, с моих плеч будто сняли невидимый груз. Правда, его место тут же занял страх: что, если сама я никогда не смогу создать ничего даже отдаленно похожего на ту великолепную музыку, которой прошлым вечером поделился со мной Кромвель? Впрочем, это уже неважно. Главное, я от него избавилась.
Меня охватило чувство огромного облегчения, несколько подпорченное болью в груди, но я не обращала на нее внимания. До начала занятий оставалось совсем мало времени, и я встала.
– Желаю вам удачи, мисс Фаррадей. Во всем.
Я натянуто улыбнулась:
– Спасибо.
Я вышла из кабинета профессора и направилась в аудиторию. Брайс, уже сидевший на своем обычном месте, поприветствовал меня широкой улыбкой. Я поднялась по ступенькам и села рядом с ним. В животе неприятно защекотало, но не от нервов или предвкушения. Я знала: это из-за того, что я все-таки согласилась сходить с Брайсом на свидание. Не следовало этого делать, я предложила это из-за случившегося прошлой ночью, после того как увидела Кромвеля и Кейси. И все же, понимая, что Кромвель живет полной жизнью и делает что хочет, я тоже захотела совершить что-то из того, чего до сих пор не делала – пока еще могу.
Просто не нужно слишком увлекаться и давать Брайсу повод надеяться на что-то большее.
– Выглядишь очаровательно, – застенчиво проговорил юноша, когда я села рядом с ним.
– Я выгляжу уставшей, – поправила я его и усмехнулась. Темные круги под глазами становились все глубже, и против них уже не помог бы регулярный полноценный сон. Впрочем, Брайсу об этом знать необязательно.
Между тем парень уставился куда-то в сторону двери, улыбка сползла с его губ, щеки покраснели. Заметив его реакцию, я легко догадалась, кто только что вошел в аудиторию, и стала с сосредоточенным видом просматривать свои конспекты, перелистывать страницы, не видя, что на них написано. Когда Кромвель проходил мимо, я уловила аромат его одеколона – если он, конечно, пользовался одеколоном. От него пахло пряностями. Сердце у меня забилось где-то в горле: Кромвель остановился. У меня участилось дыхание, я начала быстрее листать конспект.
Мне не хотелось поднимать глаза, я просто не могла, а потом…
– Бонни.
Услышав голос Кромвеля, я зажмурилась. В его голосе снова сквозила печаль, как в те моменты, когда он подпускал меня ближе, выглядывал из скорлупы, в которой так долго прятался.
Но сейчас я не желала слышать этот хрипловатый голос. Вчера, когда я увидела его вместе с Кейси, мне стало больно, поэтому я не поднимала глаз. Я страшно не выспалась, устала и замучилась, поэтому боялась, что просто не выдержу, если снова увижу его лицо.
Мои плечи напряглись, по спине побежали мурашки. В конце концов Кромвель пошел дальше и устроился на одном из верхних рядов.
– Придурок, – пробормотал Брайс сквозь зубы. Я сделала вид, что ничего не услышала.
В аудиторию вошел Льюис.
– Откройте страницу двести десять. Сегодня мы будем изучать концертную музыкальную форму.
Я открыла учебник и какое-то время вообще не думала о Кромвеле, пока Льюис не сказал:
– Кромвель, мне нужно поговорить с вами сегодня в конце дня.
Я собрала вещи и поскорее вышла из аудитории. Нетрудно догадаться, о чем профессор Льюис хочет поговорить с Кромвелем.
– Бонни!
Меня догнал Брайс.
– Да?
– Ну, так что, завтра встречаемся?
Брайс снова потер шею, и я сообразила, что это признак нервозности.
– Встречаемся, – подтвердила я.
– Тогда, может, в восемь часов в кофейне «Джефферсон»?
– Отлично.
Я слегка расслабилась. Кофейню я знала как свои пять пальцев, так что пережить свидание будет легче, если пойти туда. Я и в субботу туда собиралась, как раз не будет толпы студентов, потому что в этот день они, как правило, ходят в Амбар. Так что можно без опаски сходить в кофейню два вечера подряд, меня все равно никто не узнает.
Брайс взял меня за руку и слегка пожал.
– Тогда увидимся.
– Увидимся.
Некоторое время я смотрела ему вслед. Брайс был милым и добрым. Человек, обладающий такими качествами, вполне годится для того, чтобы сходить с ним на свидание, после чего уже нельзя будет говорить, что я ни разу в жизни не была на свидании. Такой парень не заставит меня чувствовать себя еще хуже, потому что у меня и без того на душе паршиво.