Странствия шута. Книга 2. Сага о Фитце и Шуте - читать онлайн книгу. Автор: Робин Хобб

* * *

Я в теплом и безопасном логове, с двумя другими волчатами. Оба они бодрее и сильнее меня. Я появился на свет последним, самый маленький щенок в помете. Глаза мои открылись позже, и к приключениям я склонен меньше, чем брат и сестра. Они уже не раз увязывались за нашей матерью к выходу из логова, скрытому под нависающим речным берегом. Рычанием и шлепками она всегда заставляла их отступить. На охоту она ходит одна, оставляя нас в логове. Обычно волчице-матери помогает один из молодых самцов. Но наша мать – последняя из стаи, поэтому охотится в одиночку, а мы должны оставаться в логове.

И вот наступает день, когда она встает, стряхнув нас, хотя мы еще не насытились ее молоком. Она уходит на охоту, едва на вечернем небе появляются первые звезды. Вскоре до нас доносится ее короткое поскуливание. И больше ничего.

Моего брата, самого крупного в помете, переполняют одновременно страх и любопытство. Брат громко плачет – зовет мать-волчицу. Она не отвечает. Тогда он осторожно подбирается к выходу, сестра крадется за ним. Но мгновение спустя они в страхе бросаются обратно и сжимаются в комочек рядом со мной. Снаружи, от устья нашей норы, доносятся запахи, и эти запахи нам не нравятся. Пахнет кровью и незнакомыми нам существами. Мы жмемся, поскуливая, а запах крови становится сильнее. Все, что мы можем, – забиться в самую глубину норы. Это мы и делаем.

Мы слышим шум. Кто-то раскапывает вход в логово и делает это не лапами. Словно огромный зуб вгрызается в землю: вонзается в нее, как в плоть, и тянет, вонзается и тянет. Мы еще сильнее забиваемся в угол, шерсть на загривке брата становится дыбом. Звуки говорят нам, что чужак снаружи не один. Запах крови сгущается и смешивается с запахом матери. Шум от раскопок не утихает.

Потом до нас долетает новый запах. Спустя годы я стану его узнавать, но во сне еще не знаю, что это дым. Это просто неизвестный и непонятный нам запах, который толчками врывается в логово. Мы громко воем – дым жжет нам глаза и легкие. В логове становится очень жарко и нечем дышать. Наконец мой брат, крадучись, выбирается из норы. Мы слышим его отчаянный вой, он длится и длится, а потом доносится резкий запах мочи. Сестра съеживается возле меня, стараясь стать совсем маленькой, и замирает. Вскоре она перестает прятаться и дышать. Она мертва.

Я прижимаюсь к земле, накрыв лапами нос. Дым слепит глаза. Звуки рытья продолжаются, и вдруг кто-то хватает меня. Я визжу и пытаюсь вырваться, но чужак выволакивает меня из логова за переднюю лапу.

Окровавленная туша и шкура матери-волчицы валяются чуть в стороне от норы. Брат испуганно жмется в клетке, поставленной в задней части двухколесной повозки. Меня швыряют к нему и вытаскивают на свет тело сестры. Чужаки злятся, что она умерла, и пинают ее ногами, как будто их злость может заставить почувствовать боль. Ворча, что уже холодно и скоро стемнеет, они свежуют ее и бросают маленькую шкурку моей сестры к шкуре матери. Потом двое людей садятся в повозку и подхлестывают мула, рассуждая, сколько смогут выручить за волчат на рынке, где торгуют бойцовыми псами. Шкуры матери и сестры лежат рядом и пахнут смертью.

Это было только началом бесконечных мучений. Кормили нас не каждый день. Никто не заботился укрыть нас от дождя. Мы жались друг к другу в поисках тепла, это был единственный способ хоть немного согреться. Потом брат, отощавший из-за глистов, умер в яме, куда его бросили, чтобы раззадорить бойцовых собак. И вот я один. Меня кормят требухой и объедками или не кормят вовсе. Подушечки лап покрываются язвами от хождения по клетке, когти ломаются, мышцы ноют от тесноты. Люди бьют меня и тычут палкой, дразня, чтобы я бросался на прутья клетки, которые мне не по зубам. Они обсуждают, что хорошо бы продать меня для собачьих боев. Я слышу слова, но не понимаю их.

На самом деле я понимал. Резкий спазм вырвал меня из сна, и в первое мгновение все вокруг показалось чужим и неправильным. Я лежал, свернувшись клубком, и весь дрожал. От шерсти ничего не осталось, только голая кожа. Лапы сгибались неправильно, что-то мешало мне ими пошевелить. Все чувства приглушены, словно меня засунули в мешок. Все вокруг пропитано запахами ненавистных существ. Я оскалился, зарычал и стал вырываться из пут.

Даже когда я упал на пол, уронив с кровати одеяло, и тело напомнило мне, что я и есть одно из этих самых ненавистных мне человеческих существ, я все еще ничего не понимал. Я в недоумении огляделся по сторонам. Похоже, было утро, но пол, на котором я очутился, ничуть не походил на гладкие половицы моей спальни. Эта комната вообще не пахла моим жилищем. Я медленно встал, дожидаясь, пока глаза приспособятся к темноте. Напрягая зрение, я смог разглядеть множество маленьких красных глаз и только потом понял, что вижу тлеющие угли. В очаге.

Когда я ощупью пересек комнату, все встало на свои места. Стоило мне разворошить угли и подбросить немного хвороста, как из темноты проступило старое жилище Чейда в Оленьем замке. Так и не опомнившись до конца, я отыскал новые свечи и зажег их. Трепещущий свет омыл стены, комната будто очнулась ото сна. Я огляделся по сторонам, дожидаясь, пока проснется и память. Видимо, решил я, ночь уже миновала и за толстыми стенами без окон разгорелся день. Вдруг на меня волной обрушились воспоминания о страшных событиях накануне. Как я чуть не убил Шута и бросил свою дочь на попечение людей, которым не вполне доверяю; как потом позаимствовал слишком много Силы у Риддла и едва не прикончил и его тоже, пока доставлял Шута в Олений замок. Эта волна воспоминаний столкнулась с другой, более старой и могучей, – обо всех тех вечерах и ночах, которые я провел в этой комнате, изучая науки, необходимые, чтобы стать убийцей на службе короля. Когда хворост в камине наконец разгорелся, мне показалось, что я проделал долгий путь, чтобы вернуться к себе. Страшный сон волка о том, как его пленили, поблек в памяти. Ночной Волк, мой друг, мой брат, давно покинул этот мир. Эхо его продолжало жить в моей памяти, в моем сердце, в моем разуме, но он не прикроет мне спину в предстоящей драке. Я остался один.

Нет, не один – у меня есть Шут. Мой друг вернулся. Больной, израненный и, возможно, отчасти потерявший рассудок, но он снова рядом. Подняв свечу повыше, я подошел к кровати.

Шут по-прежнему крепко спал. Выглядел он ужасно. Следы пыток запечатлелись на его иссеченном шрамами лице. От перенесенных лишений и голода кожа покрылась струпьями, волосы сделались сухими и жидкими, как мятая солома. И все же он выглядел намного лучше, чем когда мы встретились после долгой разлуки. Он согрелся, вымылся и насытился. Даже по его дыханию я чувствовал, что сил у него прибавилось. Хотел бы я сказать, что это была моя заслуга, но нет. Не ведая, что творю, я похитил здоровье у Риддла и передал его своему другу, когда мы совершали переход через камни Силы. Это было нечестно по отношению к Риддлу, пусть я ограбил его и не нарочно, однако звук ровного дыхания Шута бальзамом лился на мою душу. Ночью у него хватило сил, чтобы поговорить со мной, вымыться и поесть. Он даже мог немного ходить. Это было гораздо больше, чем я ожидал от нищего калеки, каким встретил его.