Тамплиеры. Рождение и гибель великого ордена - читать онлайн книгу. Автор: Дэн Джонс cтр.№ 40

Его место в ордене занял еще один явный сторонник Амори, Одон де Сент-Аман, который также состоял прежде на службе у короля в качестве маршала Иерусалима. Вероятно, от Одона ожидалось, что он сумеет удерживать тамплиеров в русле королевской политики, но на этот раз успеха достичь не удалось. Действия Одона на посту лидера свидетельствуют о бурном темпераменте и импульсивности, и он очень скоро пришел к тому, что поставил выше всего независимость ордена и не захотел быть марионеткой Амори.

Первый кризис в бытность Одона великим магистром произошел в связи с таинственной шиитской сектой ассасинов, члены которой практиковали искусство показательного устранения неугодных. Штаб-квартира ассасинов находилась в крепости Аламут в Персии, но после 1130-х они захватили ряд территорий в горах Сирии и несколько крепостей высоко в горах Носайри, между графством Триполи и Антиохийским княжеством. Согласно хронике Гийома Тирского, во времена правления Амори шестьдесят тысяч ассасинов занимали десять крепостей, собирая дань с близлежащих деревень. Название «ассасины», вероятно, было связано с их пристрастием к гашишу, который смертники употребляли перед совершением убийства. «Если случается, что какой-либо правитель начал питать ненависть или недоверие к этому народу, их вождь вкладывает кинжал в руку одного или нескольких своих последователей, – писал Гийом Тирский. – Те, кого таким образом назначили, сразу же спешат выполнить приказ, независимо от последствий деяния, не страшась и самой смерти» ^[269]. Позже немецкий хронист Оливер фон Падерборн писал, что «ассасины и их предводитель, Старец Горы, поражали кинжалами христиан, чтобы лишить жизни тех, кто пекся о деле христианства» ^[270]. Но, по правде говоря, ассасинов больше занимали не христиане, а другие мусульманские лидеры. Поэтому Амори стремился заключить союз с ними против общих суннитских врагов в Сирии и Египте.

С этой же целью в 1173 году Cтарец Горы направил ко двору Амори посланника. Его звали Абдалла, и, согласно очень пристрастному свидетельству Гийома Тирского, он был «мудр и красноречив, умел в своем деле и надежно представлял своего господина» ^[271]. Однако тамплиерам красноречие Абдаллы не понравилось, поскольку одно из предложенных им соглашений лишало орден прибыльного источника дохода.

Ассасины и тамплиеры были соседями и хорошо знали друг друга. У тамплиеров был большой замок в Тортосе, очень близко к горам Носайри, где стояли крепости ассасинов. Ближайшая из них, Калаат-аль-Каваби, находилась чуть больше чем в восьми километрах от владений тамплиеров. Само по себе это не представляло угрозы: ассасины не были заинтересованы в том, чтобы устранять членов ордена, поскольку на смену одному магистру был бы сразу выбран другой и отдельные братья не имели такого значения, как орден в целом ^[272]. Каждый год ассасины выплачивали тамплиерам две тысячи золотых безантов за то, чтобы те оставили их в покое. Если верить Гийому Тирскому, Абдалла просил отменить эту выплату и ради обеспечения безопасности государства Амори готов был пойти ассасинам навстречу. Король выдвинул свои условия и отправил посланника обратно в горы с сопровождением и охранной грамотой, чтобы тот согласовал со своим господином окончательные условия соглашения.

О том, что произошло дальше, мы знаем также от Гийома Тирского. «Под охраной и с проводником… предоставленным королем, Абдалла уже проехал Триполи и был у границ своих земель», – писал он. Но на подступах к горам ассасин попал в засаду. Рыцарь-тамплиер Готье дю Мениль, одноглазый, а потому легко узнаваемый, вместе с несколькими другими неназванными сообщниками в орденских плащах «напали на отряд с обнаженными мечами и убили посланника» ^[273].

Весть об этом ужасающем предательстве привела Амори в бешенство. Он созвал своих баронов и сообщил им, что «королевская власть попрана, а честность христиан незаслуженно опозорена» ^[274]. Затем он послал двух баронов – Гийом Тирский называет их имена: Сайе де Мамдун и Годишо де Тюру – «потребовать от магистра тамплиеров… удовлетворения королю и всему королевству за этот кощунственный поступок». Ему нужна была одноглазая голова Готье дю Мениля на блюде.

Увы, Одон ее не предоставил. Он заявил, что это внутреннее дело ордена, и сослался на папские буллы, которые еще в 1140-х годах вывели тамплиеров из подчинения королю и сделали их подотчетными только папе. Пообещав самостоятельно наказать Готье и отправить его на суд понтифика, он «от имени папы запретил кому-либо чинить расправу над членом братства», – написал Гийом Тирский и отметил, что магистр также «позволил себе другие высказывания, проникнутые крайним высокомерием, ему свойственным». Должно быть, эти высказывания были довольно крепкими, раз Гийом, любивший украшать свою хронику яркими подробностями, не вынес их на суд общества.

Таким образом, надежда на то, что Одон будет послушным магистром тамплиеров, умерла вместе с Абдаллой. В конце концов Амори схватил-таки Готье дю Мениля. Он отправил двух рыцарей в Сидон, где скрывался Готье, те силой захватили дю Мениля в доме тамплиеров и отвезли закованным в цепи в Тир, где бросили гнить в королевское подземелье. Но это было все, на что решился король. Более жестких мер против ордена в целом он предпринимать не стал, и проявленная им сдержанность даже удивила Гийома Тирского ^[275]. Отношения с орденом разорваны не были. Тамплиеры продолжили служить щитом латинских земель, но исполняли этот долг на своих условиях, сохраняя независимость от короля.

В 1179 году на проходившем в Риме Вселенском соборе Западной церкви, получившем название Третий Латеранский собор, была предпринята попытка ограничить свободу военных орденов если не в дипломатической и военной сфере, то по крайней мере в религиозной (вполне вероятно, хотя и не доказано, что эта инициатива исходила от Гийома, который присутствовал на соборе как архиепископ Тира и представитель латинских государств Востока). Дело в том, что тамплиеры и иоанниты-госпитальеры играли в этих государствах все более важную роль, и никто не стремился чрезмерно этому препятствовать. Их значимость еще больше повысится в 1180-х годах, с ростом угрозы, исходящей от Саладина. С каждым днем становилось все очевиднее, что внутренние разногласия не столь важны, как борьба за выживание.

* * *

В декабрьский день 1177 года гонец, пошатываясь, шел на север от Иерусалима, направляясь к крепости Харим, что недалеко от Алеппо. Он был «изранен и изувечен», измучен и ослаблен, но не выпускал из рук свою драгоценную ношу: письмо всем христианам, где рассказывалось о событиях, которые произошли несколько недель назад между Рамлой и Ибелином в месте под названием Монжизар (Телль ас-Сафит). Послание было написано Раймондом, магистром госпитальеров в Иерусалиме, где братья ордена уже не справлялись с потоком раненых. Это само по себе являлось событием чрезвычайным: странноприимный дом иоаннитов в Иерусалиме был велик и богат не меньше, чем дом тамплиеров. Расположенный прямо напротив храма Гроба Господня, он вмещал одиннадцать палат и от тысячи до двух тысяч больных и раненых ^[276]. Должно было произойти нечто невиданное, чтобы возможности братьев ордена оказались исчерпаны – и все же именно об этом писал Раймонд. Войско христиан, в котором были и тамплиеры, и госпитальеры, сразилось с армией Саладина; обе стороны потеряли тысячи людей, а многие из выживших получили ранения. Их тела сейчас врачевали братья-госпитальеры, а души исцеляли молитвы верующих. «Непостижимы дела Господни, – писал госпитальер. – Блажен тот, кого они не потрясут» ^[277].