Предвестники викингов. Северная Европа в I-VIII веках - читать онлайн книгу. Автор: Александр Хлевов cтр.№ 25

Сцена «рыбной ловли». Изображение на бронзовой пластинки (около 700 г., Швеция)

С конца римского железного века увеличивается добыча и переработка железа: как из болотных руд — традиционного для Севера источника железа, — так и из горных руд Скандинавского полуострова (175; 7–9). Это позволило активизировать изготовление железных элементов орудий и гораздо более эффективно возделывать почву. В свою очередь, эффективность культурного вторжения в природную среду повышала уровень оседлости населения. Там, где земледелие составляло существенную долю в общем балансе производства, то есть прежде всего в Ютландии, окончательно завершается переход от полукочевого подсечно-земледельческого образа жизни к полностью оседлому, пашенному (125; 12).

В менее земледельчески ориентированных субрегионах на Скандинавском полуострове этот процесс шел на другой основе. Стабильное существование обеспечивала в приморских областях водная среда. Рыболовный промысел, составляющий характернейшую черту цивилизации Севера, при том уровне народонаселения (31; 92) являлся абсолютно стабильным источником пропитания, гарантированно обеспечивавшим население продукцией.

Соотношение размеров германских (белый) и римских (черный) пород скота в первых веках н. э.

Не меньшую значимость играло и скотоводство. Не будет преувеличением сказать, что повсюду на Севере Европы оно являлось важнейшим и структурообразующим сектором производящего хозяйства, создавая прочную основу для стабильности населения — как численной, так и миграционной. Несмотря на относительно небольшую удельную продуктивность скота, вытекавшую из его существенно меньших размеров по сравнению с тем, что разводился в романизированных областях континента (208; 111), именно эта малорослость была наиболее адаптогенным фактором, решающим в северных условиях. Именно этот низкопродуктивный скот составлял базовую белковую основу рациона германцев, заложив фундамент их побед над изначально более развитыми соседями. Эмоциональное, но по сути своей верное замечание о том, что бычье мясо и пшеничный хлеб вывели германцев в число лидеров мирового прогресса (8; 266), с определенными коррективами относительно доли пшеницы в рационе, совершенно справедливо.

Культура Севера представляет собой частный, но чрезвычайно показательный пример классической дихотомии оседлости и подвижности этносов. Преобладание той или иной тенденции неизбежно изменяло ход истории. На рубеже эр смещение германцев с мест их постоянного расселения приобрело лавинообразный характер. Питающими источниками этого движения были не сверхординарные природные катаклизмы, а внутренние процессы. Однако природные условия игра ли при этом огромную роль. Они создавали потенциально постоянно критическую ситуацию неустойчивого равновесия. Любое нарушение стабильности сложившейся экосистемы — демографический взрыв самого незначительного масштаба, несколько неурожайных лет, перемещение соседнего племени или неудачная война с ним — немедленно отзывалось нарушением хрупкого баланса, заставляя часть племени освобождать жизненное пространство либо диктуя всему коллективу необходимость миграции. Идеологическая атмосфера героического века активно готовила и обслуживала подобные всплески нестабильности, становившиеся для активных членов социума просто неизбежным поприщем приложения своих сил.

Таким образом, общий баланс оседлости-подвижности в начале римского железного века, безусловно, склонялся в сторону второй своей составляющей. Отток племен с Севера в ходе Великого переселения стабилизировал ситуацию. Начиная с конца V в. крупных перемещений за пределы региона не выявляется. Очаг культуро- и этногенеза снизил свою активность, ибо племена, «дозревшие» до потребности в миграциях и испытавшие давление обстоятельств, ушли. Наступила новая фаза: выражаясь языком физики, давление в котле было сброшено и, вероятно, даже возникло некоторое кратковременное разрежение. Для дальнейшей активизации необходимо было время.

Изображение повозки с камнями из Альског (Готланд)

При этом нами выделяются два уровня миграционной готовности населения: внутренняя и внешняя. Первая выражается в потенциальном освоении неокультуренной части племенной территории путем интенсификации воздействия, вторая — в экстенсивных претензиях на пустующие или чужие территории. На практике для окружающих это выражается в отсутствии или наличии завоевательной и миграционной активности. Племя как бы «разбухает», претендуя на новые участки жизненного пространства. Однако отсутствие завоеваний или внешней колонизации никоим образом не означает пассивности коллектива. На ранних стадиях своего развития все общности избыточно энергетичны и дифференцированы лишь сферой реализации этой энергии.

Седло вендельского времени (Швеция)

Во внешней миграционной готовности также отчетливо выделяются две составляющие. Одна из них представлена типичным для военной демократии движением воинственной молодежи, ориентированной на деструктивную миграцию: походы, преследующие цель грабежей. Вторая составлена потенциалом переселенцев — она включает в себя все слои населения, в которых воинственная молодежь и воины вообще составляют лишь незначительный ударный авангард, обеспечивающий закрепление и укоренение на новых землях аграрных колонистов. Стадиально второй сценарий всегда вторичен и конструктивен. Он начал реализовываться в развитую эпоху викингов, когда вслед за дружинами потянулись переселенцы. Исключением был балтийский регион, где переселения начались раньше, однако им также предшествовал период «рафинированных» набегов.

Основой структуры оседлого обитания являлось совместное проживание более или менее значительных групп людей в форме деревень и хуторов. Каждое подобное поселение было вполне самодостаточным в хозяйственном отношении организмом, всецело полагавшимся в вопросах жизнеобеспечения на себя самого. Общий вектор развития вел от больших многодворных поселений к формированию достаточно устойчивой хуторской структуры (50; 29–30) (158). Она была более адекватна, так как обеспечивала равномерное распределение населения в условиях возраставшей технологической вооруженности общества. Отдельная «большая семья», благодаря более совершенному орудийному набору и рациональным методам скотоводства, дополнявшимся присваивающими секторами экономики, могла поддерживать свое существование на требуемом уровне. Хуторская система расселения рассредоточивала население, но, что особенно существенно, именно этот тип поселений открывал путь внутренним миграциям и колонизации. Колонисты могут мигрировать в условиях ограниченности природных ресурсов лишь небольшими группами, и именно в соответствии с этим требованием находилась возникшая тенденция к разукрупнению поселенческих структур.