С такой поддержкой врага не надо.
Ему казалось, что он мешает рассказывать анекдот. Уточняет, переспрашивает, просит повторить. Что? где? когда?! В итоге, даже если рассказчик добирался до ключевой фразы, вместо смеха толпа слушателей испытывала облегчение. Вот и сейчас — стоило Pomojnick-у вписаться в кописрач со своим правонарушенным террабайтом, как финальная реплика Manss-а «ушла в молоко».
«Да чтоб вы все сдохли ублюдки!!!!» — мимо.
И восклицательные знаки не помогли.
— Сам догадался? — хохотнул Карлсон.
— Ага.
— Ну ты Кулибин… В отчете записал?
— Да.
— И что Чистильщик?
— Велел пробовать. И фиксировать каждую подвижку.
— Мою кучу видел? Или нет, ты сюда глянь. Новенькая, етить-колотить…
Карлсон отобрал у Золотаря мышь.
Pusik: кстати я когда нибудь пристрелю мою маму. и это не шутка. я тоже не железная. и нервы сдают бывает :-(
— Ни черта себе!
Обещаниями такого рода полнилась сеть. Реплика Pusik-а не отличалась от товарок. И даже пахла не очень. Но крылась в общем букете какая-то нотка… Слабая, едва уловимая, раздражающая до зубовного скрежета. Так пахнет в приемной стоматолога, и пациент заранее чувствует себя Жанной д'Арк за шаг до костра.
— А комменты дурища отключила, — Карлсон вздохнул. — Я думал влезть, сбить… Только как? Что скажешь?
— Ничего.
— Сдать отчет? Пусть наблюдают?
— Уровень?
— Слабый. И все равно… Вот еще.
Pusik: Мама на меня обиделась… зашла в комнату и начала со мной говорить… ну разве она не могла поговорить со мной в другое время??? она всегда говорит со мной, когда я сериал смотрю или в нете сижу… как назло… А че с мамой делать?? Она ваще мне сказала что я ей не дочь…… ваще.
ЖОПА
Это конечно грешно так говорить, думать и писать — но когда же дествительно наконец она СДОХНЕТ!?!
— Ты акцент поймал?
— Ага.
— Аж ноздри дерет. С наждачком девка.
— Откуда она?
— Наша, блин. Землячка.
Лапа Карлсона схватила очередной нож — и вогнала его в мишень, висевшую над стойкой с дисками. Бздын-н! Золотарь спиной чувствовал, как напряжение отпускает толстяка. Чуть-чуть, так, чтобы не хлынуть через край.
«Мы тут все психи. Я никуда отсюда не уйду…»
Вернулась Шиза, благоухая чесноком. У обоих мужчин заурчало в животах. Если Шиза и производила впечатление на сильный пол, то большей частью гастрономическое. И то — стараниями бабы Нели.
— Эй, Золотарь, — бросила она. — Тебя Чистильщик зовет.
— Откуда дровишки?
— Он мне на мобилу набрал. Говорит, ты трубку не берешь.
Золотарь вытащил мобильник из кармана. Так и есть, «все сигналы отключены». Вчера в кино выставил — и забыл…
3
Зачем я понадобился Чистильщику? Обычно он зовет Карлсона. Реже — Умата или Шизу. О чем они беседуют в горних высях, одному богу известно. Гордись, брат! Сподобился. Сейчас орден вручат: «Почетному ассенизатору», с алмазами и бантами.
Или чертей вставят.
Семь ступенек. Лестничная площадка. У окна, выходящего во двор, притулилась «пепельница глобалиста» — урна, выкраденная с трамвайной остановки. Их там две было. Зачем столько? Над урной — распечатка: «Место для курения». Умат, остряк, откорректировал красным маркером: «Место для киряния». В подтверждение правки рядом с урной примостились пустые бутылки: из-под пива и джин-тоника.
Зато «бычков» на лестнице нет. Народ исправно кидает их в урну. Выходит, мы с Карлсоном не зря старались!
Еще семь ступенек.
Дверь приоткрыта. Чистильщик предупредителен, как бес. Когда в конце рабочего дня мы собираемся в «студии» на ритуальное чаепитие, дверь отперта заранее. Сам же Чистильщик спуск-подъем осуществляет через люк. Облапит шест, и хоть вниз, хоть вверх — чап-чап, таракан-переросток. Привет, Кафка! Я тоже пробовал. И Шиза пробовала, и Умат… Вниз — без проблем. А наверх — скользкий, зараза!
Спортсмен, вот и выпендривается…
— Дверь не закрывайте! — доносится из глубины квартиры. — Мне новую систему поставили, хочу испытать.
В коридоре объявляется хозяин апартаментов. В одной руке — чашка, в другой — жуткого вида дистанционка. Узкая, как пенал для авторучки. Россыпь кнопок светится новогодней гирляндой. Чистильщик наводит пульт на меня, и я вздрагиваю. Это не дистанционка! Это оружие. Совместная разработка ЦРУ и «Моссада». Секундой позже доходит, что целит он не в меня, а в дверь.
Совсем нервы ни к черту!
Повинуясь нажатию кнопки, дверь закрывается. Щелчок одного замка. Проворот колесика другого. И все замирает.
— Чудо враждебной техники! — смеется Чистильщик. — Израильская штучка.
Насчет «Моссада» я угадал.
— А отпирать двери она тоже умеет?
— Она много чего умеет. Двенадцать режимов. Кофе?
— Не откажусь.
— Идемте в студию.
Когда мы проходим мимо кухни, оттуда умиротворенное булькает кофеварка. Откуда Чистильщик знал, что я захочу кофе, а не чаю?
Нет ответа.
Две стены «студии» занимает широченный, скошенный внутрь «фонарь», открывая обзор на добрую треть города. Временами я уверен: шеф здесь не только работает, но и живет. А временами сомневаюсь. Квартира выглядит не слишком обжитой. Скорее, место для приема гостей, нежели «дом, милый дом».
«Нежели — не жили…»
— Есть пикантные новости. По выгребным делам.
Чистильщик устраивается за столом — огромным, овальным. Антиквариат — черное дерево, инкрустация перламутром. И все в отличной сохранности. Каждый вечер чай пьем, а я все не устаю поражаться. Где Чистильщик его откопал? Или это далекое начальство расстаралось? Для «создания психологического климата»?
А чашки — простенькие, фаянсовые. Таких в магазине — фунт на доллар.
— Изобретена цифровая дерьмочерпалка? Нас сократят?
— Вынужден вас разочаровать. Увы и ах, но мы незаменимы. Однако кое-что внешники нарыли. Помните, в марте Шиза выдала идею? Чтобы запрограммировать импа, Заразе необходимо закачать ему в голову кучу информации. Должен происходить «залповый выброс». А раз так — его можно отследить по траффику.
«Импами» мы с легкой руки Карлсона называем исполнителей. Сокращение от «исполнитель модифицирующей программы». Привет DOOMу! — прижилось.
— Помню, конечно. Мы еще спорили: как Зараза это делает? Мерцание экрана, скрытый текст. Генерация спец-спама. Электромагнитное излучение. Звуковая модуляция: процессор, вентиляторы… Ни к чему в итоге не пришли.