Розы и тлен - читать онлайн книгу. Автор: Кэт Ховард cтр.№ 27

– Гляжу, на этот раз она оторвалась по полной, даже по сравнению с ее обычными нападками. С тобой все в порядке?

Наша мать была мастером нанесения душевных ран, которые подобно порезам от отравленной бумаги, поначалу кажутся пустячными, но имеют обыкновение долго не заживать и гноиться. У нее также была удивительная способность точно выбирать самые уязвимые места, чтобы было как можно больнее.

– Ничего, справлюсь. Она такая, какая есть, и я давно уже не жду от нее ничего другого. Просто она ведь в какой-то степени права, понимаешь? Возможно, после того, как я уеду отсюда, мне действительно некуда будет возвращаться. Я стану на год старше, и к тому времени меня уже целый год не будет на сцене. Даже почти полтора года, учитывая расписание спектаклей. – Она плюхнулась на кровать. – Если я не найду работу к тому времени, как вернусь отсюда, можно будет сказать, что я уже станцевала свою последнюю партию.

Я прилегла рядом с ней.

– А ты спрашивала Гэвина, что он думает о перспективах твоей карьеры?

– Гэвин утверждает, что Национальный театр балета непременно меня пригласит, особенно когда они увидят, как мы танцуем в паре. И это будет огромный шаг вперед по сравнению с тем положением, в котором я была до приезда сюда. Таким образом, осуществится моя мечта. Если рассуждать логически, я с ним согласна – я никогда в жизни еще не танцевала так хорошо, и я сама чувствую, что мой танец стал совершеннее. Но, понимаешь… Это все она! Она словно чувствует, что я счастлива, и хочет все испортить. – Марин сжала виски.

Когда она опустила руки, я заметила серебристый отблеск на ее шее.

– О! И у тебя есть этот кулон, – сказала я, вытаскивая амулет в виде песочных часов из-за выреза блузки.

Марин прижала руку к своему амулету.

– У тебя тоже? Как здорово! Я так надеялась, что ты тоже его получишь! Правда, сейчас я в сомнении, испытывать ли мне по поводу этого восторг – ведь, это означает признание моего таланта, или же расстраиваться из-за того, что я еще больше времени проведу вне сцены, если соглашусь принять его. А я этого очень хочу. Мне нравится заниматься самостоятельно, давая волю воображению. Я даже начала работать над своей собственной хореографией, хотя раньше никогда не думала, что способна на такое, и это, несомненно, позволит расширить возможности карьеры и продлить мою жизнь в балете. Но я не могу отделаться от страха, что время уходит, я как будто слышу постоянное тиканье часов.

– Ты же сама сказала, что знаешь ее как облупленную. Так не позволяй ей отбирать у тебя твое счастье, – сказала я. – Доверься Гэвину. Если бы он считал, что «Мелета» навредит твоей карьере, он бы прямо посоветовал тебе уехать. Подумай сама, насколько губительно скажется на его собственной репутации тот факт, что ты не сможешь получить достойную работу после того, как отзанималась с ним целый год.

– Ты права, – сказала Марин. – Конечно, права. Хотела бы я, чтобы она перестала действовать на меня таким образом. В смысле, я знаю, что она уже не может причинить мне вреда, и все же…

Фантомная боль пронзила мою руку.

– Понимаю.

Она посмотрела на потолок.

– Вижу, ты действительно повесила звездочки.

– Как же я могла этого не сделать? – удивилась я.

– Ну, может, ты сказала это, чтобы просто меня порадовать. Я и в самом деле рада, что они здесь, – сказала она.

И мы еще некоторое время сидели вместе и молча любовались неподвижными звездами.

Жили-были две сестры. Старшая была черноволосая, с умом, острым как нож. У младшей были золотые, как солнце, волосы и очень мягкое сердце.

Мать подарила младшей сестричке пару волшебных туфелек. Когда она надевала их и принималась танцевать, то становилась прекраснее звезд на небе. Но, как и за любое волшебство, за чудесные туфельки надо было платить, и она платила – красной солью крови и белой солью слез.

Мать убедила младшую сестру, что она красива, только когда танцует. Ее слова сочились ядом, но девочка так хотела быть красивой, ей так нравились изящные туфельки, что она никогда не хотела их снимать.

И тогда старшая сестра призвала весь свой ум, острый как нож, и направила этот нож на себя, рассекая свою душу, пока не нашла своего истинного предназначения. Она рассказывала историю за историей, пока мать, которая ненавидела правду, не избила ее, чтобы заставить замолчать. Девочка не подчинилась ей. Такие истории не выносят молчания, они продолжают говорить, даже если ты платишь за это кровью.

Красная соль крови. Белая соль слез…

Младшая сестра бесконечно танцевала, а старшая рассказывала ей истории, и со временем волшебные туфельки перестали причинять ей боль. Младшая сестричка воплощала истории старшей в танце, ведь она уже расплатилась за свое искусство слезами и кровью, и осталась лишь магия в ее чистейшем виде. С помощью магии они сумели убежать от жестокой матери и оказались в чудесном месте, где она уже не имела власти над ними.

Они сумели выжить.

Я положила ручку и оттолкнулась от стола, от воспоминаний, которые воплотила в книге.

Я никогда не спрашивала Марин, что она говорила себе, чтобы сохранить рассудок. Какой конец она придумала для нашей детской сказки, чтобы мы смогли уцелеть и стать взрослыми.

Возможно, я задала бы ей этот вопрос, если бы осталась дома. Может, смогла бы поведать ей свою историю, если бы между нами не лежали годы молчания. Но есть в мире правда, которая ранит не только того, кто осмеливается говорить о ней, но и того, кто слушает. Порой лучше не бередить старых ран.

Тогда для меня имело значение только одно – выжить любой ценой. Моей сказке не суждено было закончиться традиционной фразой: «И жили они долго и счастливо».

Желанным финалом для меня было просто остаться в живых.

День был пронизан золотым свечением, достойным пера Брэдбери. Наступила осень. Я собрала рюкзачок и отправилась в лес, чтобы поработать на свежем воздухе. Не так уж много теплых дней впереди, и я хотела воспользоваться любой возможностью.

Пройдя через кампус, я отправилась не в ту часть леса, куда обычно забегала во время пробежек, а к реке Морнинг. Берега ее были соединены многочисленными мостиками, словно скобками, под которыми река несла свои быстрые воды, увлекая за собой пестрые опавшие листья.

Ветер обрывал остатки листвы с деревьев, листья кружились в воздухе и, шурша, опускались на землю. Сквозь обнажившиеся ветви деревьев я увидела мост, менее причудливый, чем остальные. Мне показалось, что это идеальное место для работы, и здесь мне вряд ли кто-нибудь помешает, в отличие от, например, Моста Поцелуев, куда наведывались все парочки «Мелеты», чтобы увековечить свою любовь в виде отпечатков губной помады на камнях. Или миниатюрной копии акведука Пон-дю-Гар, перекинутого через реку в самом глухом уголке леса. Последний получил название Моста Желаний, так как обитатели кампуса приходили туда, написав свои заветные желания на бумажных корабликах, поджигали их и пускали в реку. Считалось, что желание сбудется, если кораблик успеет сгореть, пока его или гадателя никто не увидит.