Майнеры. Задача византийских генералов - читать онлайн книгу. Автор: Вильям Цветков cтр.№ 14

– Хватит. Зови меня Ларин. Ты сможешь это выговорить?

– Хм… ладно. Постараюсь. Ларин.

Скоков прошел по периметру комнаты, пиная найденную консервную банку. Казалось его совсем не волновало, что десять минут назад он убил знакомого наркомана.

– Что ты вообще делал в Теплом Стане, это же край города? – спросил Ларин.

– То же что и ты, ездил на кладбище.

– С чего ты взял, что я был на кладбище?

– А куда тут еще ездить, не в музей же.

– Ты не ответил.

Скоков остановился у противоположной стены. Сквозь сумрак тьмы на ней проступал эпический рисунок битвы: поверженное чудище, жирное, безобразное, с тысячей хвостов, било о вскипающую кровью землю красными с прожилками крыльями, а сверху, на колеснице с ракетным двигателем на него устремлялся ухмыляющийся Дэдпул, или кто-то очень похожий на марвелловского супергероя.

– У меня тетка умерла три дня назад. Прямо в институте откинула копыта. – Он помолчал. Почему-то Ларин чувствовал, что Скокову тяжело говорить, он превозмогает себя. – Позвонили с кафедры, сказали, похороны сегодня. Пришлось ехать.

До Ларина вдруг дошло. Не то чтобы он плохо соображал, случившееся совершенно выбило его из колеи. Одной половиной мозга он думал, как поступить с трупом, просчитывал варианты развития возможных ситуаций и угроз, которые несли те или иные решения. Большинство исходов не сулило ничего хорошего. Совсем.

Скоков остался один, – подумал Ларин. – Совершенно один.

В свободное от проверки тетрадей время, Ларин имел обыкновение изучать личные дела учеников. Во-первых, это помогало найти к ним подход, что, в свою очередь, сберегало уйму нервных клеток, во-вторых, было просто интересно. Личные дела обязательно включали в себя сведения о родителях, профессии и месте работы. Математический склад ума и отменная память позволяли Ларину без труда запоминать сведения практически о каждом ученике, посещавшем его уроки.

В случае Скокова в графе «Родители» стоял прочерк, а ниже была приписка: «Погибли в ходе научной командировки на Мадагаскар 15.08.2000 г., опекун Ирина Альбертовна Савенкова».

Как же так, – подумал он. – Как он будет жить один? Ведь никто даже не вспомнил об этом. В школе, похоже, никто не в курсе, что единственный опекун Скокова в лице тети умер. Конечно, рано или поздно бумаги придут, но… когда? И что с ним случится в таком случае? Назначат комиссию, ввиду того, что он не может обеспечивать себя, потом отправят в детдом? Смешно. За год до совершеннолетия попасть в детдом. Наверное, существуют какие-то училища для таких как ребят, где они живут, учатся, работают, пока не достигнут возраста. Ларин понятия не имел, как это происходит. Одно ясно: если государство что-то прознает, совершенно очевидно, оно уже не отцепится. К тому же по существу, до шестнадцати лет в гражданских правах он оставался ребенком, а в части ответственности, за убийство, например, приравнивался к взрослому.

Скоков стоял в отдалении и как будто не решался подойти, поглядывая на распростертое тело. Нутром Ларин чувствовал его состояние: полная растерянность, опустошенность которую Денис скрывал за бравадой и развязностью, его движения стали резкими, словно он себя не контролировал.

Сукин сын, – подумал Ларин. – Похож на меня. Ничего не вытянешь.

– Прими соболезнования, – сказал Ларин. Он понимал, что с болтовней нужно завязывать и решать с телом, уткнувшимся, словно в молитве, головой в пол, но другого шанса поговорить со Скоковым могло и не представиться. Атмосфера совершенного уравнивала их, давая возможным высказать то, что в других ситуациях обычно заперто в глухих чертогах сознания. – Если я могу что-то для…

– Она все равно дома редко появлялась, торчала на работе месяцами. Так что, не слишком большая потеря.

– Как ее звали?

– Савенкова, Ирина Альбертовна Савенкова. Так написано на могильном камне.

Ларин повел бровью.

– Я слышал эту фамилию. Она… кажется, занималась полупроводниками, разработкой отечественных процессоров. Что-то такое. Да?

– Понятия не имею. Дома полно книг… – Скоков осекся.

– Твоя работа? – спросил Ларин, глядя ему прямо в глаза. В пяти метрах они блестели и он не понимал, то ли это отблеск навернувшихся слез, то ли огоньки опасного безумия.

– О чем вы? – спросил Скоков, но Ларин видел, он знает, о чем. Упираться бесполезно. Все тайное вылезет наружу, даже если это простой юношеский прыщик.

– Ты знаешь. То уравнение. Прогрессия.

Скоков еще секунду думал, потом кивнул.

– Да. У вас бумажка выпала из пиджака. Я шел сзади и поднял ее.

– Зови меня на ты.

– А, да. У вас… бумажка выпала из… я поднял. Я… обычно не читаю чужие…

– Да ладно, я не архангел Михаил, мне твои грехи не судить, своих полно… к тому же, что упало, то пропало, истина.

– … я увидел уравнение, интересную прогрессию, похожую на сумму, что складывается за определенный промежуток с убывающим количеством производных членов. Увлекся, давно ничего похожего не решал.

– И что ты понял?

– Не знаю. Я просто определил, за какой интервал прогрессия достигнет лимита.

– Больше ничего?

– Ничего. Это какая-то важная хрень?

Ларин не ответил.

– Зачем ты прикидываешься идиотом? – этот вопрос его волновал больше остальных, хотя теперь он знал на него ответ. Нелегкая судьба и все такое. Потеря родителей в детстве, не в том беззаботном, когда молочная отрыжка стекает по губам в слюнявчик, а когда начинаешь худо-бедно осознавать реальность. И она выглядит пугающей, жуткой, холодной и бесконечной. Особенно без близких. Особенно без мамы. Некоторые полагают, что потеря родителей постепенно сходит на нет, теряясь в пучинах детских страхов. Так вот – нет, этот страх остается навсегда, подстерегая за каждым углом, каждым шагом, вздохом и взглядом.

– Все прикидываются. Так проще жить. Особенно если тебя окружают сплошные тупицы и дебилы, мысли которых только об одном – получить лайк, купить шмот, потрахаться и нажраться. Самое прикольное, что мне это тоже в кайф. Раньше я думал, что мне просто не повезло с мозгами, но когда я попробовал жить проще, жить стало проще, веселее.

Ларин хотел возразить, но подумал о себе – ведь он тоже овеществленный симулякр, жалкая пародия на самого себя – совершенного, того, о ком он грезил, обретя способность мыслить и мечтать.

– Ты можешь поступить куда угодно. Вряд ли кто-то в школе решит такую прогрессию. Станешь ученым. Программистом. – Ларин чуть не сказал «математиком», но язык вовремя остановился.

– А смысл? Ну поступлю, отучусь. Потом буду, как вы. Да? Хороший пример. Даже если…

Какой-то звук заставил Скокова замолчать. Он слегка пригнулся, скорее автоматически.