Ермак. Начало - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Валериев cтр.№ 29

— Жену мою первую. Та, такая же красивая была.

— Ох! — Мария, прижав руки к груди, попятилась назад и плюхнулась на кровать. — Это что же — правда? Ты не Тимоха?

— Почему же. Зовут меня Тимофей Васильевич Аленин. Только родился я в 1962 году от рождества Христова в городе Благовещенске. Местные Аленины наши дальние по Дону родственники. В том моём мире местный Тимоха Аленин погиб во время этого набега хунхузов за станичным табуном. Вместе с ним погибли Ромка Селевёрстов и Петруха Данилов, и ещё пять казаков, когда станичники ходили за Амур отбивать табун. Табун, кстати, так и не отбили. А я, умерев в 2018 году, в Ермаковской пади там в моём мире очутился здесь в теле Тимохи. Мы оба живы на настоящий момент, а наше сознание слилось в одно целое. Вот такая, Мария, история. Как это произошло, я не знаю, объяснить не могу. Остается как-то жить дальше.

Дальше я ещё часа два рассказывал Марии о своей жизни, о своём мире, о том, что возможно произойдет в этом мире. Рассказывал, почти ничего не скрывая. Сказалась долгая невозможность поделиться с кем-либо моим истинным положением. Нужен был благожелательный слушатель. А слушать Мария умела, как и все настоящие врачеватели. Наконец опомнившись, она заставила снять меня рубаху и занялась моей раной. Смазала её какой-то пахучей мазью и перебинтовала.

— А с чего Семён к вам с Ромкой пристал у Подшиваловых?

— Да к Анфисе приревновал, придурок. Та, после Благовещенска мне глазки строит и у Подшиваловых этой же ерундой заниматься начала. Он и взъелся, а Ромка на молокососа обиделся, и сам задираться начал.

— А тебе, что Анфиса не нравится?

— Да она мне, Мария, действительно, в дочери, а точнее во внучки годится. Да и всю её игру, в отличие от Тимохи, насквозь вижу. Женщин у меня, ты права — много было. Жены только две было.

— Ты что мусульманин?

— Да, нет. Первая, на которую ты сильно похожая, бросила меня, когда я на Кавказе воевал. Вышла замуж за богатого купчика, если сравнивать с нынешним временем. Надоела ей нищенская жизнь офицерской жены, да ожидание убьют мужа или нет в очередной заварухе. Вторая по её же стопам пошла. Захотели спокойной и обеспеченной жизни.

— Слушай, Тимофей, а ты сколько лет служил?

— Двадцать семь лет с одной войны на другую, с небольшими перерывами.

— Господи! Спаси тебя Христос! А здесь то, что планируешь делать? Ты же многое наперёд знаешь.

— Я же тебе говорил о наказе деда Афанасия. Вот и буду его выполнять по мере сил и возможностей. Если хоть несколько казаков, которых я лучше научу воевать, живыми останутся, значит, я не зря в этом мире прожил.

— Это правильно, Тимофей Васильевич. Извини, но меня очень этот вопрос волновал! Я же за жизнь станичников как бы отвечаю! — знахарка как-то лукаво посмотрела на меня. — Давайка, господин подполковник гвардии, теперь спать ложиться. До первых петухов уже совсем ничего осталось, а завтра день трудный. И не смотри на меня такими глазами герой-любовник. Я такие заболевания, как у тебя не лечу. Ещё мне не хватало, чтобы говорили о том, что я младенцев совращаю.

Мария, хихикая, бросила мне свой и мой полушубки и указала на лавку: «Это твоё место сегодня». Сама же задула свечу и, быстро раздевшись, юркнула под одеяло на кровати.

— Всё, спать. Завтра трудный день.

— Это точно, — укладываясь на лавке, ответил я. — Завтра старики-старейшины поимеют нас с Ромкой в разных позах и не только взглядом.

Со стороны кровати раздался еще один смешок, а потом послышалось ровное дыхание.

«Не придёт и не позовёт. А жаль!» — подумал я, проваливаясь в сон.

Утром, встав и не обнаружив в комнате Марии, позавтракал оставленными ею на столе молоком и куском хлеба, и отправился к Селевёрстовым.

Войдя к ним на двор, увидел атамана, стоящего уже одетым на крыльце.

— Явился! Где был всю ночь?

— У тётки Марфы ночевал. Она мне плечо перевязала, а потом дала чего-то выпить, я и уснул.

— Плечо не болит?

Я пошевелил под полушубком правым плечом, ничего не болело. Так и ответил атаману.

— Переодеваться некогда. Да так и лучше будет! Если что сможем показать твою рану, нанесённую Афанасием. А то боюсь все черняевские скопом на нас наваляться.

Атаман Селевёрстов был из Ольгинской станицы. Десять лет назад его избрали на сходе атаманом Черняевского казачьего округа, в который входило одиннадцать населённых пунктов: посёлок Толбузинский, почтовая станция Ваганова, станица Ольгинская, заимка Дроздова, станица Черняева, заимка Весёлая, почтовая станция Торой, станица Кузнецовская и другие. Одновременно Селевёрстов являлся и атаманом станицы Черняева, где располагалось станичное окружное правление. Все эти годы, почти все «отцы-основатели» Черняевской станицы пытались на ежегодных выборах протащить на его место кого-то из своих. Но пока это сделать, им не удавалось. Большинство казаков, в число которых входило и семейство Алениных, во всём поддерживали Селевёрстова. Эти политические страсти и тайны «Черняевского двора» я постепенно узнал из разговоров казаков.

— Ромка, сукин сын! Где ты там? Давай на выход быстро!

На крыльцо, как-то кособочась, вышел Ромка и подошёл ко мне.

— Чего смурной? От отца вчера попало? — шёпотом спросил я Ромку.

— Ага. Нагайкой вчера пару раз по спине перетянул. Болит теперь, — морщась, прошептал тот в ответ.

— Чего шепчетесь, охламоны. Повезло тебе вчера, Тимофей. Пришёл бы вместе с Ромкой, и тебе бы от меня досталось. Ладно, пошли на сбор. Будем разбираться.

Буквально через пару минут, станичная изба находилось по соседству с домом Селевёрстовых, мы с Ромкой топтались в сенях, где столпившись, стояли наши вчерашние противники. Атаман и другие казаки, вместе со стариками-старейшинами находились в сборной горнице и о чём-то совещались. Через некоторое время в сени вышел вахмистр Шохирев и сказал, чтобы все заходили. Притормозив меня за руку и дождавшись, когда все остальные казаки, снимая папахи, зайдут из сеней в комнату, прошептал мне на ухо: «Не ссы, Тимоха! Всё хорошо будет!» И подтолкнул меня к двери.

В просторной сборной горнице вдоль стены у печки галанки на лавке разместились станичные старики-старейшины: Подшивалов Феофан, отец Алексея Подшивалова, в доме которого всё вчера и произошло, Раздобреев Афанасий, Митрофан Савин — дед Семёна, Ион Гусевский — дед Афанасия, Давыд Шохирев, Иван Лунин. Именно они, ещё оставшиеся в живых, почти тридцать лет назад основали станицу Черняева. Рядом со старейшинами на лавке сидел батюшка станичной церкви Александр Александрович Ташлыков — весьма образованный человек, который прибыл на служение в Черняевскую церковь из Санкт-Петербурга. Это был высокий, широкоплечий, красивый мужчина, который габаритами не уступал вахмистру Шохиреву и обладал огромной силой: на спор с казаками однажды вспахал десятину земли — впрягшись в сбрую, заставив сына направлять плуг.