Отчий дом - читать онлайн книгу. Автор: Евгений Чириков cтр.№ 126

Страница

Вот и зрите, православные: подвиг во спасение нашед преподобный Виталий не токмо чрез женщину праведной жизни, а даже чрез блудницу! А еретик к бабьему пупку привязался!

Сперва Наташа сдерживалась: очень уж смешно было, когда про пуп говорили, а потом смех пропал, и она стала волноваться: сердилась со всеми бабами на лысого обличителя женщин и радовалась, когда ему удачно возражали. А потом увлекла ее повесть о Марии и Виталии. Боже мой, как все это интересно! А вот слепцы идут с отроком-поводырем. Поникшие, с пустыми и страшными глазами, а мальчик — в золотящихся на солнышке кудерьках, голубоглазый. Точно на картинке какой-то видела! Душа болит от их монотонной тоскливой песни:

Страшно от этой песни… Радость из души убегает… Лучше не слушать.

XVIII

За холмами приозерными — лес: сосна, ельник, береза да осина, и овраги с лужочками — здесь стоянки дальних, с разных краев к Святому озеру приехавших. Точно лагерь военный от неприятеля сокрыт. Телеги, холщовыми шатрами крытые, оглобли — к небесам, лошаденка около пасется, стреноженная. А в телеге, под телегой и около нее — либо семья, либо партия «содругов». Многие больных привезли — с отнявшимися ногами или руками, кликуш, бесами одержимых, слепых, глухонемых: чудеса бывают после омытия водой из глубин Святого озера. Тут же, по оврагам — стоянки сектантских «начетчиков» — учителей жизни, и около них всегда толпа. Стоит учитель на своей телеге и поучает либо спор божественный ведет, старается слушателей в свою праведную веру перетянуть. Случается, что и попик подойдет послушать: это миссионер, посланный для борьбы с ересями. Не любят их в оврагах: из-за них большие неприятности выходят. Кто с попами желает ратоборствовать — иди на гору, к озеру, где православную часовню построили, там попы — хозяева, а по оврагам — вольное слово! За попами всегда и «слухачи», начальством подосланные, ходят. Чуть слово лишнее, неосторожное — сейчас привяжутся, у рядника на коне приведут и запротоколят:

— Вот этот человек заявил, что священнослужители православной церкви властям правительства раболепствуют и что власти из креста, знамения Господня, награды и ордена для попов сделали! А вот этот с бородой произнес, что у нас идолам молятся: иконы наши идолами обозвал!

Запротоколят, а потом по судам затаскают, обыски начнут делать, старинные книги духовные и рукописные поучения учителей жизни — отбирать…

А как убережешься от вольного слова, если «правде Божией» взыскуешь?

По оврагам гнездятся больше секты гонимые: духоборцы разных «кораблей», иконоборцы, беспоповцы, скопцы, бегуны, молокане ^[415]. С ними и попы и власти вместе борются, друг дружке помогают. Да и как с ними быть? — И божеские, и государственные устои подкапывают! Не действует одно слово вразумления. Ведь и Христос храм от кощунников бичом очищал! ^[416] Невозможно и начальству без надзора Святое озеро оставить: ходят тут волки в овечьих шкурах и в мутной воде рыбу свою ловят: от правды небесной к неправде земной разговоры направляют и плевелы беззакония и смуты сеют…

Вот здесь, по оврагам, и наши знакомые бродят: акушерка Марья Ивановна и Костя Гаврилов с Синевым. Не узнаешь их: акушерка в платочке, пенсне сняла, в Ларисину кофту нарядилась, а Костя — в Никитином кафтане и в лаптях. Синев у них — застрельщиком…

Давно этот искатель правды и еретик в лапы к «барским правдоискателям» попал.

Родом он из семьи «бегунов», а «бегуны» эти по своему учению оказались весьма близкими к учению, которое граф Толстой потом начал проповедовать: к толстовскому «неделанию». По вере бегунов, царская власть — апокалипсический зверь, икона — его власть гражданская, а тело наше — власть духовная, ибо тело заставляет подчиняться Дух человеческий. Казенная государственная печать — печать Антихриста. Так как открыто бороться с этим зверем нельзя, то следует бегать от него, уклоняться от работы на него, от повинностей, от присяги, от паспортов, от солдатчины, вообще ничего не делать, что зверь требует. Это пассивное уклонение от борьбы с государственным злом, это неделание, роднящее бегунскую веру с толстовской, сблизило Синева с Григорием Кудышевым. Но пытливый ум человека из бегунов толкал его к поискам путей, как положить конец царству Антихриста. Болтался он по разным сектам, правду Божию отыскивающим, и все критиковал, пока в тюрьму за распространение ложных слухов о манифесте царском касательно земли не попал: там с «политическими» столкнулся, социализма маленько понюхал и почуял, что вот тут-то самая правильная дорога к правде и сокрыта. Когда тюрьму отбыл и снова в Никудышевку вернулся и стал на хутор похаживать, — акушерке ничего уже не стоило растолковать ему веру правдоискателей-интеллигентов. И вышла помесь бегуна, толстовца и социал-революционера.

Страница