Никаких принцесс! - читать онлайн книгу. Автор: Мария Сакрытина cтр.№ 45

Он правда милый. Чем-то похож на Ромиона: такой же миниатюрный и тонкий. Но в глазах ни тени насмешки или расчета. Он прозрачный, как стеклышко, этот красавец. Он с наслаждением мастерит для меня маленького воздушного змея, цепляет его к виспу. Висп парит над садом, змей парит тоже, но на некотором отдалении. И благодаря магии разворачивается в разные символы или надписи.

У мальчика хорошее чувство юмора, и он добрый. Мы успеваем подружиться и посмеяться над виспами, над моим нарядом, я узнаю, что этот молодец — сирота и что о том, как погибли его родители, лучше не спрашивать. Бабуля его спасла, она просто богиня в его глазах.

Я вздыхаю и думаю, что тоже хочу быть богиней ну хоть в чьих-нибудь глазах.

Наконец мама с бабушкой приходят к каким-то выводам, и аудиенция оказывается окончена. Меня уводят — с милым мальчиком я прощаюсь с сожалением. Он обещает сделать для меня нормального воздушного змея. Надеюсь, не забудет.

И да, его зовут Рауль. По имени я предполагаю, что он принц, но какая разница — в Садах на происхождение людей всем плевать.

— Понравился? — улыбается мама, когда замечает, что я оглядываюсь на бабушкин розовый сад. — Не завидуй, Виола. У тебя теперь таких много.

— То есть?

— Виола, дорогая, — улыбается мама. Ехидно улыбается, с насмешкой. — Позволь напомнить, что королева фей не обязана выбирать себе спутника жизни, но она должна родить наследницу. Стать отцом будущей принцессы — огромная честь для человеческих мужчин. И для этого совсем не обязательно так, как я, сбегать в другой мир или в соседнее королевство. Твоя бабушка нашла моего отца здесь. К сожалению, он почему-то сбежал потом обратно в свое королевство. Наверное, потому что был слишком сильным волшебником. Но большинство…

А Роз ведь говорила про гаремы. Мы смеялись. Я как-то не думала, что меня это однажды коснется.

— Мам, а что, если я сейчас не хочу… рожать наследницу?

— Никто этого от тебя и не требует, цветочек мой. Но найди себе подходящего юношу. Позволь ему за тобой ухаживать. Вот увидишь, ты изменишься, станешь счастливее и добрые дела сможешь совершать, не задумываясь!

Угу. Может, я лучше розовой пыльцы обкурюсь? Я тогда тоже буду совершать. Дела. Добрые. Не задумываясь.

Что я прошлый раз-то совершила? Папа, кажется, упоминал наркологическое отделение, которое потом перекочевало в Кащенко…

— Мам, а если он не захочет за мной ухаживать?

Мама смеется:

— Виола! Ну что ты, как это — не захочет? Любой захочет…

Да, я помню, как они за мной, как за Рапунцель теперь, неслись до школьного мужского общежития. И по школе тоже…

— Мам, это же чары. Это ненастоящее.

— Глупости, Виола. Глупости. И любой здесь будет рад тебе услужить отнюдь не из-за чар. Они знают, как себя вести, не переживай. Я лично отобрала тебе десять милых красивых мальчиков, они тебе понравятся…

На этом месте мне становится нехорошо.

— А если они мне не понравятся? Или я им?

— Ты — им? Невозможно. Они — тебе? Заменим другими.

Я уже представляю, как мама перебирает всех парней в округе, и ни один из них не может меня вынести. Потом парни кончаются, бабушка делает свою обычную мину и говорит…

— Виола, дорогая, не думай о плохом. Я не знаю, что за отношения были у тебя с тем демонологом, но нормальные юноши только рады за тобой ухаживать. Уж поверь мне.

— Что ж ты тогда сбежала от них, когда была на моем месте? — не выдерживаю я.

Мама усмехается:

— Потому что была юной и глупой. Потому что мне никто не нравился, и я думала, что там, где я привыкла жить — во внешнем мире… или даже в другом… мужчины лучше. Виола, пользуйся ими — вот тебе мой совет. Роди дочь — когда придет время. Дай им сделать тебя счастливой. И все. Не позволяй себе влюбляться — фея не должна любить самозабвенно кого-то одного. Иначе другим ее любви не достанется…

Я привычно пропускаю лекцию мимо ушей и с ужасом представляю, что мне делать с этими десятью «милыми мальчиками»?

— Не бойся, Виола, они не станут навязываться, — говорит мама. — Идем, тебе лучше отдохнуть.

Не станут навязываться? Ну да. Не знаю, как отличить выбранного мне мальчика от обычного слуги, но… Я же говорила, во дворце невозможно остаться одной. Стоит только маме отвести меня в мою «беседку», как тут же просто роем появляется толпа юношей — я их даже рассмотреть не успеваю, — готовых сделать со мной все, что угодно, лишь бы я улыбалась.

Меня пугает такое количество народа в моей зоне комфорта. Пугает и злит. Попытки им нагрубить проваливаются: им плевать. Кажется, если я решу снова разбить стул, они и не заметят.

Тогда я прошу найти мою подругу — Рапунцель появляется и… спасает меня, как принц на сияющем белом скакуне. Она тут же переключает внимание всех на себя, по крайней мере на какое-то время. А я успеваю сбежать.

В Садах есть укромные уголки — это я помню еще по опыту десятилетней давности. Если сбежать удалось — спрятаться можно. Ненадолго, потом нужно перепрятываться, — но можно.

Я углубляюсь в Сады все дальше и дальше от дворца и вечер встречаю вся в золотой пыльце (кстати, кожа от нее больше не зудит — и прекрасно), с рассеченными коленками, порванной курткой и аж пятью венками от висп. Полагаю, такая принцесса, а уж тем более фея, как я, может присниться разве что в страшном сне.

До заката мне удается остаться незамеченной. Я лежу в траве, среди цветов, слушаю, как гудят виспы и нормальные пчелы, стрекочут кузнечики, время от времени проваливаюсь в дрему, где не надо думать, что я жестокая ужасная женщина, нагрубила бедному парню, который меня очень любит, и разбила ему сердце. В общем, совесть молчит, и я пытаюсь заснуть — когда мне на грудь вдруг с размаху падает маленький, но неожиданно тяжелый белый кролик.

Падает, прижимает уши и дрожит.

— Привет, — добродушно говорю я. Кролик топчется по моей груди, ловит взгляд.

Где-то я его уже видела…

— Куда ты бежал? — продолжаю я, почти ожидая, что он сейчас достанет карманные часы и посмотрит время.

Кролик прижимает уши к голове еще сильнее, а взгляд становится умоляющим.

— За тобой кто-то плохой гнался? — предполагаю я. Глупости, в Садах хищники все сплошь добрые и травоядные. Поэтому, бедняги, давно уже мигрировали в соседние эльфийские леса.

Кролик кивает. По-человечески. И начинает скрести лапкой по моей рваной куртке.

— Эй-эй, аккуратнее! Ладно, не бойся, — я сажусь и подхватываю пушистика на руки, — я тебя в обиду не дам.

Кролик все равно дрожит и прядет ушами — я понимаю почему. Сквозь кусты роз к нам кто-то ломится. Громко так — я представляю себе слона. Сейчас затопчет на фиг.