Мессия очищает диск - читать онлайн книгу. Автор: Генри Лайон Олди cтр.№ 104

Спросил с интересом, не торопясь, как если бы увидел на дороге малыша, лепящего из песка маньтоу с глиняной начинкой.

– Потому что ты невиновен, – ответил Змееныш.

В темнице стало совсем тихо – стены, потолок, крысиные норы и капли воды на пористых стенах прислушивались к небывалому разговору двух человек, один из которых был в шейной канге-колодке, другой же – с палаческим мешком в руках.

– Ты не прав. Я виновен во многом. И поэтому не пойду с тобой. Подумай еще раз – зачем ты это делаешь?

– Потому что ты спас мне жизнь. А я привык платить долги.

– Я спас жизнь многим. И отнял у многих. Твои долги меня не интересуют. Это не повод менять одно жилище на другое. Подумай еще – может, найдется хоть одна причина.

– Ты – мой наставник.

– Тогда ты должен слушаться меня. А я говорю: уходи.

– Мы вместе вышли из Шаолиня. И вместе вернемся… или не вернемся.

Монах еле слышно рассмеялся:

– Я уходил из обители с безобидным иноком, спасал от смерти лазутчика, отвечал в допросной зале палачу – и у всех этих людей был один и тот же взгляд. Уходи.

Змееныш не ответил.

Он полез в мешок, извлек тисочки, молоток, клещи… затем приблизился к монаху и стал возиться с его кангой.

Бань не мешал, но и не помогал.

Через некоторое время канга упала на пол.

Монах не пошевелился, хотя любой на его месте стал бы разминать затекшие шею и плечи.

– Что ты собираешься делать теперь? – с любопытством спросил он у Змееныша.

– Немного отдохнуть, – ответил Цай. – А потом увести одного лысого дурака силой. Я волоком протащу его от Бэйцзина до Хэнаня, заставлю сосчитать лбом все ступеньки монастырских лестниц и верну патриарху. А потом пойду и полдня буду отмывать руки родниковой водой.

Бань в голос расхохотался и поднялся на ноги.

Пошатнулся.

Но устоял.

– Пошли, – сказал монах. – Вернемся в обитель – выдам тебе официальную гуаду о просветлении. Будешь показывать тем, кто не поверит.

– Все равно не поверят, – проворчал Змееныш.

И сквозняки шарахнулись, скуля, когда две тени беззвучно ринулись по коридорам.

Змееныш Цай слегка придерживал шаг – чуть-чуть, ровно в меру, чтобы измученный пытками монах этого не заметил. Таких людей, как сэн-бин, было труднее всего вытаскивать из разных переделок. Лазутчик имел в виду не только что состоявшийся разговор – хотя и это, конечно… Проще всего спасать самого обычного человека: лавочника, гадателя, краденую жену – ты всегда знаешь предел их скромным возможностям, рассчитывая исключительно на себя, но зато и не ждешь от спасаемых никаких неожиданностей. Их надо перетаскивать через ямы, защищать от врагов, прятать, ждать, пока они восстановят дыхание или прекратят жаловаться на несправедливости жизни; но при этом ты уверен, что гадатель не кинется в безнадежную драку, а краденая жена не станет бравировать перед тобой своей выносливостью и в результате вывихнет себе лодыжку.

Простые люди – словно промасленный фитиль: всегда видно, сколько сгорело и сколько еще осталось.

Гораздо хуже возиться с героями-недоучками, норовящими все время доказать своему спасителю, что могли бы обойтись и без него. Ну, в крайнем случае, считают на равных с собой – и тогда приходится спасать пустозвона и от опасностей, и от него самого.

Эти горят, как праздничный фейерверк: то вспышка, то темнота, то что-то не вышло, и вместо разноцветных искр – вонь и шипение.

Но истинное проклятие – работать с такими людьми, как преподобный Бань. Во-первых, невольно расслабляешься, чувствуя рядом действительно мощную поддержку; во-вторых же, никогда не знаешь заранее, в какой момент наступит предел немалым силам твоего спутника.

Вот еще мгновение назад он смеялся в лицо палачу и бегал после пыток резвей вспугнутого зайца, а вот уже сидит, привалившись к стене, и улыбается мертвым лицом.

Как щепоть пороха: мгновенное полыхание – и конец.

На бегу Змееныш машинально прислушивался к дыханию монаха. Ровное, ритмичное… как учил тогда, на лодке, так сам и дышит… хотя, пожалуй, еще месяц назад лазутчику вообще не удалось бы ничего расслышать. Значит, еще немного сбавим ход… теперь по лестнице, направо, налево, снова по лестнице… за углом караулка, где спят доблестные охранники…

Змеенышу повезло.

А может быть, Цай счел это везением за неимением лучшего.

Когда из караулки неожиданно выбрался человек, лазутчик двигался достаточно медленно, чтобы это не застало его врасплох, и достаточно быстро, чтобы не дать вмешаться преподобному Баню. Монах непременно свернул бы шею старику писарю, а это уж было бы и вовсе ни к чему: лучше пусть потом очухавшийся старикашка поможет рассказывать оплошавшему начальнику о «крадущихся демонах», нагрянувших в Восточные казематы со своих далеких островов.

Язык без костей, его из суставов вынимать не нужно…

Походя Змееныш Цай мазнул ладонью по писарскому горлу, остро и уверенно коснувшись дряблой, стариковской плоти – пусть отдохнет крючкотвор, пусть забудет до утра и о больных зубах, сколько их там у него еще осталось, и о ночных призраках…

Пол ушел у лазутчика из-под ног, стены накренились, словно прогневавшиеся демоны Преисподней качнули темницу, решив всласть натешиться человеческой кутерьмой; в глазах на миг стало темно, и чужие холодные пальцы беспощадно уперлись в ямочку между ключицами и в основание черпа.

Святой Сестрице, тысячелетней развратнице-оборотню, наверное, сейчас икнулось в тюрьме ада Фэньду – Чернобурка отлично помнила похожую хватку!

Монах замер, что называется, на середине прыжка. Уж кому-кому, а преподобному Баню не надо было объяснять: еще движение, и ему доведется бежать из Восточных казематов в одиночестве. Потому что удивительного писаря монах непременно отправит к предкам, нет в Поднебесной таких писарей, чтоб выдержали открытый бой с клейменым сэн-бином! – но Змееныша это не оживит.

Устоявший перед сонным зельем старик писарь молчал, удерживая согнутого в три погибели Цая, и пристально смотрел на монаха.

Взгляд его сильно напоминал взгляд древесного удава: рыбьи чешуйки между припухших век, стоячий омут, в котором ничего нельзя прочитать.

Обмотанное полотенцем лицо странным образом усиливало сходство с большой змеей.

Сытой?

Голодной?

Охотящейся?!

– Вы не туда бежите, – бесцветным голосом произнес старик. – Верхними ярусами вам не выбраться – там как раз смена караула. Разве что через допросную залу… пойдемте, я попробую провести.

И, отпустив Змееныша, неспешной рысцой затрусил по коридору в обратном направлении.