Вольные кони - читать онлайн книгу. Автор: Александр Семенов cтр.№ 70

Для него одно спасение – его дом. Тосковать о нем Славка начинает с половины первого урока, а к концу занятий тоска невыносима. Про себя он ласково зовет его – мойдом. Прибежит со школы, бросит ранец в угол, с души будто камень свалился. Легко, спокойно дышится всей грудью. Дома его не ругают. Но однажды подслушал разговор родителей, не все из него понял, но уже одно, что его школьные дела при закрытых дверях обсуждают, хорошего мало.

– Ты же, Митя, знаешь, какие у меня натянутые отношения с Витольдой Леонидовной, – укоризненно говорила мама Люда. – На уколы придет, и с порога: «Надо что-то делать, пусть он и детдомовец, все равно я спуску не намерена ему давать! У меня свой метод воспитания, я им детей тридцать лет учу! А он, неслух, все делает на вред. Я же требую только одного: неукоснительного соблюдения дисциплины!» Попробуй ей возрази! Она тут же на всю деревню разнесет, что я ей специально больно уколы делаю.

– Да не обращай ты внимания, себе станет дороже, – бурчит папа Митя. – Парень только-только в себя пришел, в учебу не втянулся, погодить надо, пусть освоится. А то бы помогла ему, как-никак училище закончила.

– Меня учили больных лечить, а не детей учить, – с достоинством отвечает ему мама Люда. – Это ведь так просто, написать букву – провести палочку, закруглить, потом другую. Так он и этого элементарного делать не хочет, – меняет она тон, точь-в-точь как учительница. – Ох, боюсь я, Митя, что это наследственное.

– Все, приехали! Наслушалась пациентку! – твердеет голос папы Мити. – Сказано тебе – парень отстал в детдоме от жизни. Ты что, сама не видела, как там живут? Говорил же тебе, не бери его личное дело, сожги, и заглядывать станет некуда, про наследственность узнавать. Понаписали там писаки! Почитаешь, у самого мозги встанут набекрень! Сожги, и точка! А то еще прочитает, когда выучится. Не надо ему о таком прошлом знать. Наш он, мы его родители!

Славка на цыпочках уходит в комнату и прячется под одеяло. Тяжелый разговор, не для детских ушей. Но на сердце покойно – папа Митя за него горой. Засыпая, он обычно мечтает об одном – скорее бы завтра закончились уроки. До вечера надо успеть и в лапту сыграть, и мяч погонять, и на берег сбегать. Дни стоят прозрачные, теплые – под ясную жизнь замечательно приспособленные. Вот только укорот им осень быстро делает.

Если кому Славка и завидует хорошей завистью, так это папе Мите – тот живет такой независимой жизнью! С утра до ночи на свежем воздухе. Нынче пересел с трактора на огромный, как корабль, красный комбайн и убирает хлеб в поле. Как это делается, Славка еще не знает, он все обещает взять с собой в поле, да не получается. Если залезть на крышу дома, то с высоты видно, как от околицы до самого горизонта протянулось желтое раздолье. Славку неудержимо тянет туда, к папе Мите. А вместо того, чтобы быть с ним рядом, вынужден терять золотое времечко в школе. Такая интересная жизнь боком проходит.

Поначалу он делал уроки под надзором мамы Люды, делал и переделывал. Они на пару старались. Сразу не получалось, приходилось переписывать. Одно мучение. И все ждали: вот-вот появится хорошая отметка. Но Витольда Леонидовна на высокие отметки была жадная. Придиралась к каждой помарке. Так невзлюбила она Славку. Мама Люда на что терпеливая, и то махнула рукой – легче самой написать домашнее задание. Даже у нее нервы не выдержали, а у него, маленького, они что, веревки?

Стал Славка в одиночку уроки учить. И так и этак напрягался, а все комом выходило или вовсе никак. Что-нибудь да мешало. Кажется, только приспособился, приладился, а тут новая тема. Сбился, не успел, недопонял, и все усердие шло прахом. Ничего удивительного, что скоро Славка сделал для себя открытие – за время, проведенное в школе, он не только не поумнел, а отупел еще больше. Куда только делась смышленость, прорезавшаяся благословенным летом. Открытие это, понятно, ему бодрости духа и старания не прибавило.

Теперь Витольда Леонидовна часто задавала ему выучить стих. Славке они нравились: про героев, про революцию, про мир на всей планете и счастье всех людей. Но стихи ему взаимностью не отвечали, никак не запоминались. Большинство одноклассников их как орешки щелкали, даже те, кто через пень-колоду букварь читали. А он и этого не умел, просил прочесть стих маму Люду и на слух твердил каждую строчку. За все время один лишь стишок с грехом пополам выучил.

Как он тот день дожидался! С утра сладко щемило сердечко – как он первым поднимет руку и слово в слово, без запинки, расскажет стихотворение. Ничего, что он половину слов не понимал, главное, запомнил. Так ему хотелось принести домой пятерку! Такая всем будет радость! Но он напрасно тянул весь урок руку. Витольда Леонидовна не замечала его и спрашивала кого угодно, только не Славку. А подняла в самом конце урока, когда он устал, отчаялся и нос повесил.

– Карташов, рассказывай стихотворение! – нежданно услышал он голос учительницы.

Радостно полыхнуло в груди. Вскочил, набрал воздуху и… не смог вымолвить ни словечка. Начисто все забыл, как отрезало. Стишок, еще минуту назад помнившийся весь до буковки, напрочь выскочил из головы. Разные слова вперемешку вертелись в памяти и ни в какую не хотели складываться вместе. Судорожно вздохнув, он сел. Просиявшие глаза погасли, отчаянье переполняло сердце. Видать, и вправду он такой недоумок.

– Эх, Карташов, Карташов, не выучил, так не обманывай, не тяни руку. И когда ты только за ум возьмешься?

Он так долго и мучительно ждал, когда же его спросят, что даже сил не осталось оправдываться. «Зря старался», – подумал он равнодушно. Ходил весь вечер, как заведенный, по комнате, вторил и вторил стишок. Нести теперь домой виноватые глаза, прятать их от мамы Люды, которая обязательно спросит что он получил за выученный стих. Дырку от бублика он получил! А еще хуже – видеть ее расстроенное лицо. Что она там хмуро думает, в своей голове? Замолчит, закроется в спальне, будет весь вечер свои любимые журналы листать. Уж лучше бы в угол поставила – чего в нем не постоять-то, в своем углу? А папы Мити нет дома, он бы понял.

Все так в точности и случилось, как он предполагал. Мама Люда забыла о нем на целый вечер. А отец вернулся глубокой ночью, когда огорченный Славка спал, и уехал раньше, чем он проснулся. Некому было пожаловаться. Разве что бабе Поле, но она жила на другом конце деревни, без спроса не уйдешь. Впервые за много дней им овладело безразличие ко всему, что вокруг него происходит в школе и дома.

На следующий день Славка, отсидев уроки, домой не пошел. В нем проснулось знакомое чувство никому ненужности и покинутости. Бесцельно бродил по улицам, наугад сворачивая в переулки, миновал огороды, на которых картошка и та была выкопана. От их пустынного вида на сердце становилось еще сиротливее и горше. И постепенно, сам не заметил, оказался за околицей. Прозрачная даль сквозила меж сопок, притягивала. Манило неизведанное, а может быть попросту хотелось убежать от бед, свалившихся на его голову. Славка поднялся на пригорок и с него увидел, будто вдалеке по желтому блюдечку катаются две красные горошины. Он тут же вспомнил, что папа Митя говорил маме Люде, что нынче они заканчивают уборку хлеба неподалеку от деревни. И скоро переберутся на дальний стан.