Карфаген смеется - читать онлайн книгу. Автор: Майкл Муркок cтр.№ 119

Страница

В 1964 году я обратился к Гарольду Уилсону, я умолял его заняться важнейшими проблемами этой страны. Он, должно быть, рассмеялся, выбросил мое письмо и возложил свои руки на руль, повернув наш корабль в сторону миража. Они говорили, что мы зарабатывали легкие деньги. Они говорили, что мы наслаждались новым веком свободы и надежды. Я видел только безвластие и проклятие. Они говорили, что я занудливый старый еврей. Они готовы были сказать что угодно, лишь бы заглушить мои пророчества. Сегодня некоторые из них, конечно, уже поняли, как жестоко обманулись. Ничтожные создания скрываются среди руин, смеясь и издеваясь, они заползают в трещины, прячутся под разбитыми плитами. Это – наследие Карфагена. Неужели социалисты до сих пор не избавились от своей эйфории? Неужели они добились того, на что надеялись мы? Khob’n in bod! ^[168] Эти герои рабочего класса открыли новые методы имущественных спекуляций, они продали всю страну омерзительным красногубым покупателям из Карфагена.

Я не надеюсь прожить еще много лет. Я был слишком откровенен, и все мои предсказания оказались бесполезными. Миссис Корнелиус говорит, что я трачу свои силы впустую. Я совершил ошибку, назвав вам свое настоящее имя. Вчера вечером мы ходили в кино. Мы смотрели «Этих великолепных мужчин на их летательных аппаратах» ^[169]. Теперь все наши достижения кажутся людям смешными. Рты разеваются, пустые головы запрокидываются. Самолеты – просто подпорки для комических клоунских трюков. Тогда я был истинным luftmensch. Дождь стучит по крыше. Электрический свет мерцает, отражаясь от стропил. За моими машинами нужно следить. Мне нужно их как следует соединить. Вот о чем я молил – об ученике, которому я мог бы передать свои идеи, но мне его не послали. В сороковых и пятидесятых я встречался с разумными людьми. Их было немало в барах и винных клубах Сохо и Челси. Дилан Томас ^[170] говорил мне, что я истинный гений. Он носил костюм на несколько размеров больше, чем следовало, но прислушивался к моим словам. Таким даром наделены поэты. Я знаю, что теперь он делает звукозаписи. Суперзвезда. Однажды в «Мандрагоре» мы говорили о том, что могли бы вместе написать пьесу. Уши поэта могут слышать глас Божий. Томас пил, потому что слышал слишком много. Но то, что он сейчас творит на радио, – это просто шум. Он просто оглушил себя. Генри Уильямс, дрессировщик выдр и успешный романист, говорил, что мои политические теории – самые значительные из тех, с которыми ему приходилось сталкиваться. Он отрастил бороду и волосы, как Иегова, лицо его было округлым, румяным и здоровым. Его подружки красились под блондинок, потому что он так просил. В шестидесятых, однако, я оказался в Спрингфилде. Это была другая эпоха. И те же самые люди, которые превозносили меня как выдающегося ученого, потом рассуждали о химической нестабильности моего мозга и травили меня ларгактилом и транксеном ^[171]. С’ trappo rumore ^[172]. Эти наркотики производят в Швейцарии. Их создали, чтобы подавить индивидуальность. Такова основная задача. Они только этим и занимаются. Они выслали Муссолини. Они выслали бы и меня. Они продают наркотики Карфагену, который наживается на несчастьях всей Европы. Я планировал построить город, занимающий все Альпы, но из этого ничего не вышло. «Мавритания» – мирная страна. Я хотел бы стать ее вечным гражданином. Капитан Рембрандт говорил, что пересекал Атлантику почти двадцать раз. «Но вам не обогнать старую добрую „Мавританию“». Ее рекорд так и не был побит. Рембрандт отыграл свои деньги за карточным столом, но я, по его мнению, слишком часто пасовал. Он пожаловался, что игра из-за этого стала скучной. Я извинился и сказал, что мне нужны наличные. Отказавшись играть со мной в карты, он и его неразлучный спутник Мортимер купили мне выпить и расспросили о моих патентах. Они были мужественными, обаятельными молодыми людьми, очень опрятными и аккуратными – типичные выпускники Гарварда или Йеля, такие гладкие и чистые. Они сказали, что мои идеи, несомненно, принесут немалый доход. Я без всякого труда смогу их продать, как только приеду в Нью-Йорк. Инвесторы выстроятся в очередь. Однако если мне потребуется помощь, то они всегда к моим услугам. Они сообщили мне нью-йоркский почтовый адрес на случай, если я захочу с ними связаться. Они говорили, что почти все время путешествуют.

Я прогуливался по галереям магазинов «Мавритании» вместе с Хелен Роу, осматривая огромные стеклянные витрины, полные платьев, пальто и духов, мехов, драгоценных камней и золота. Здесь было доступно все самое лучшее. Я купил Хелен немыслимо огромную коробку французского шоколада. Она поцеловала меня в щеку. Она сказала, что я сам конфетка. Море успокоилось, и судно, казалось, еле двигалось, но на самом деле мы неслись вперед очень быстро. Угольные турбины были мощнее любых корабельных двигателей на жидком топливе. Позднее, после пожара на борту, «Мавританию» перестроили под нефтяное топливо, но корабль еще восемь лет оставался самым быстроходным океанским лайнером – такая долгая жизнь казалась просто невероятной. Я недавно читал, что «Кунард» финансировал эксперименты некоего молодого человека, который пытался развить новаторский проект дирижабля. Я обрадовался – моя мечта не умерла, хотя человек, который продавал идею, казался каким-то шарлатаном. Тем не менее я написал в его компанию и предложил свои услуги. Я не получил ответа. Конечно, я ничего об этом не слышал с тех пор. Подобные люди позорят идеи подлинных провидцев. Nit gefіdlt ^[173].

Когда «Мавритания» медленно поворачивала к гавани, Том Кэдвалладер предложил мне одну из своих гаванских сигар и сказал, что будет рад сойти на берег, хотя путешествие ему очень понравилось. «Самая худшая часть поездки – это путь через весь Нью-Йорк к железнодорожной станции». Он надеялся, что корабль бросит якорь в положенное время, так как ему не хотелось проводить ночь в «городе-синагоге». Я спросил, хорошо ли он знает Нью-Йорк и что он думает об отеле «Пенсильвания». Он слышал об этой гостинице хорошие отзывы. «Я никогда не задерживался в этом городе больше чем на восемь часов. И большую часть времени я проводил в квартире у приятеля. Не знаю Нью-Йорка и не желаю узнавать. Там почти нет настоящих американцев». Он решил, что допустил оплошность, и добавил: «Не то чтобы я имел что-то против иностранцев. Нью-Йорк – это дурные ирландцы и отвратительные евреи. Если этого мало, то вот вам неаполитанские отбросы, крестьяне из беднейших частей Сицилии. Здесь – главный рассадник анархии. И этот город уверен, что он выше всей остальной страны. Нью-Йорк, полковник Пьят, это не Америка. Никогда не путайте одно с другим. Приезжайте в Атланту, если хотите узнать настоящую Америку». Он мне уже дал свой адрес. Я поблагодарил Кэдвалладера и решил, что попытаюсь навестить его, когда спланирую свой маршрут. В первую очередь я собирался побывать в Вашингтоне. Мистер Кэдвалладер понял, что я не собираюсь навсегда поселиться в Америке, и от этого, мне кажется, стал гораздо приветливее. Он уже убедил меня, что закон об ограничении иммиграции был лучшим нововведением с начала войны. Но, как обычно, терпимые христиане слишком поздно спохватываются. Евреи уже входят в ворота и начинают заниматься своими делами. Они говорят, что хотят только жить и работать и не собираются никому вредить. Ikh kikel zikh fun gelekhter! ^[174]

Страница