Лезвие бритвы. Звездные корабли. Обсерватория Нур-и-Дешт. Озеро горных духов - читать онлайн книгу. Автор: Иван Ефремов cтр.№ 179

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Лезвие бритвы. Звездные корабли. Обсерватория Нур-и-Дешт. Озеро горных духов | Автор книги - Иван Ефремов

Cтраница 179
читать онлайн книги бесплатно

– Мне кажется, что передача короны нам была бы неправильным делом. Это древнейшая реликвия индийской земли и принадлежит ее народу. Поэтому передача черной короны правительству Индии – справедливая вещь. А нам, то есть опять-таки не нам, а правительству Советской России, следовало бы отдать один из серых кристаллов короны. Потому что отец Мстислава открыл заново эти камни, потому что они были у нас украдены и только с нашей помощью понято их значение. И еще потому, что мы сможем обнародовать эти исследования вопреки тайным делам, что задумываются людьми с кольцами, искателями серых камней. Таково мое мнение. Пойдите к Мстиславу, спросите его. Наверное, он скажет вам приблизительно то же.

Чезаре порывисто пожал протянутую руку. Гирин спросил:

– Вы что-то хотите узнать у меня, но не решаетесь? Наберитесь храбрости. У меня ведь нет никаких комплексов, и потому можно спрашивать о чем угодно.

– Да, вы правы! Дело вот в чем, я видел, как вы… что вы можете сделать с человеком, даже с такой опасной змеей, как Ахмед…

– Иными словами, почему я просто не приказал вам отдать корону?

– Да, да!

– Ну, не говоря уже об этике и морали, гипноз ведь не чудо и его возможности очень ограничены. Любопытно, что его куда легче использовать на доброе, чем на злое дело. Отсюда и древнее поверье, что врожденный дар внушения пропадает, если его используют во зло людям.

Чезаре нехотя простился с русскими, казалось, накрепко вошедшими в его жизнь.


Билет Иверневу достался на ночной самолет Эр Индиа, и геолог был огорчен, что не увидит напоследок снежного великолепия Гималаев.

В полутемном самолете под ровный гул моторов Ивернев, полузакрыв глаза, сосредоточенно думал, стараясь представить себе встречу с матерью. Евгения Сергеевна прислала ему в Дели письмо. В десятый раз он развернул уже потершийся листок бумаги. Огромный самолет вздрагивал и продолжал нести его домой, к тому, без чего он не представляет себе своей жизни. Но без Таты, и это теперь навсегда! Какое страшное слово! Только теперь он понял всю беспросветную тьму его отрицательного значения.

«Мой дорогой, – писала мать, – мне пришлось пережить еще горе. Тата пришла ко мне, прочитав „Дар Алтая“. Она знала, что ты далеко, и только потому пришла. Так она сказала, и я чувствую меньше свою вину, что не сумела удержать ее для тебя. Не смогла убедить. Иногда мне кажется, что права Тата, иногда – что ты, с твоей великолепной уверенностью в силе своей любви.

Тата призналась мне во всем. Войдя в дом как враг, вернее – как вор, она полюбила. Тебя и меня. Во всю силу великого контраста между тем, что она нашла в нашем доме, и ее жестоким прошлым и будущим. Между ласковой крепостью новой опоры в жизни, новых интересов, друзей и счастья любить и быть любимой. И еще сильнее от отчаянного сознания безвыходности своего положения, невозможности спасти свою любовь, не подвергая смертельной опасности не только себя, но и нас.

Тата плакала, как девчонка, говоря мне об этом, и я видела, что это правда.

Она вырвалась из державших ее цепких преступных лап и никогда не вернется к прошлому. Это сделала твоя любовь, и моя тоже. Но она исчезнет навсегда в необозримых далях нашей страны. И не потому только, чтобы ускользнуть от мести преступной шайки. В недолгие недели у нас, когда она была любимой, красивой и чистой, любила сама и впервые поняла, какой королевой чувствует себя женщина в добром счастье, она забыла обо всем, кроме тебя.

Короткое счастье злополучной девушки не возродится. Она не способна прийти в наш дом, к тебе, ко мне, прощенным вором, потому что это вечно будет стоять между ней и нами. И единственное, что она могла сделать, – это уйти навсегда. И она ушла, сын!»

Ивернев понял, что мать права и Тата потеряна. Еще не было острой боли или тоски, рана безнадежности только начинала давать себя знать.

Виденное и испытанное им за прошедший трудный год – «перевертыш» – сделало его взрослее на несколько лет. Он пережил счастье и горе большой любви, увидел огромную страну с древней культурой и великим многообразием четырехсотмиллионного народа. Встретился с людьми, мудрыми, как Гирин, прекрасными, как Тиллоттама и Сима, ищущими, как Даярам, столкнулся с темными силами международных гангстеров…

Впервые осознал Ивернев, насколько сходны стремления людей к красоте, к яркой, насыщенной творчеством и пользой жизни в разных странах и эпохах. Стремления, остававшиеся неисполненными с незапамятных времен, пока не началась борьба за устройство нового общества в его стране. Общества, где, «взвешивая правое и взвешивая левое», по древней индийской поговорке, люди будут требовать от самих себя всегдашней ответственности за каждый поступок, слово и мысль – на пользу ли это людям?

– Нельзя понимать мое выражение о пути по лезвию бритвы буквально, – сказал ему Гирин на прощание, – это скорее высшая тонкость решений, исследований, законов и морали и, конечно, выбора направления.

И сам Ивернев, многому научившись, вернется в родной Ленинград познавшим простую мудрость: счастье не ищут, как золото или выигрыш. Его создают сами, те, у кого хватает сил, знания и любви.

Глава 7
Мост Ашвинов

Даярам еще не поднялся с больничной койки, когда прилетел его друг Анарендра, вызванный Витарканандой. Старый ученый сумел подавить в Даяраме первый порыв жестокого отчаяния. Но художник был в таком плохом состоянии, что нуждался в непрестанном присмотре. Он нашел в себе силы быть на обряде похорон своей Красы Ненаглядной, поддерживаемый с двух сторон Анарендрой и Чезаре.

Волна общественного возмущения докатилась от Мадраса до Бомбея, и главный виновник убийства Тиллоттамы едва успел скрыться, бросив сообщников на суд и расправу.

Гирин больше не мог откладывать отъезда. Витаркананда собрал своих друзей накануне отлета русского врача.

Уже совсем стемнело, когда Гирин уселся рядом с очень серьезным и очень почтительным Анарендрой. Машина понеслась прочь с залитых огнями центральных улиц Мадраса, через слабо освещенные кварталы маленьких коттеджей и темные дороги предместий к редким огням на отдаленных холмах юго-запада. Гирин, на пути в Мадрас знакомившийся с путеводителем, определил, что они едут около горы Святого Фомы, где известны развалины древней несторианской церкви. Путь был довольно далек, и художник мчался со скоростью в шестьдесят миль. Наконец Анарендра уверенно свернул на неприметную в темноте узкую дорогу, обсаженную деревьями. Лучи фар уперлись в железную решетку массивных ворот, распахнувшихся сами собой, точно в детской сказке. Дорога, круто поднимавшаяся на склон холма, продолжалась и за воротами. Дом на его вершине, показавшийся Гирину очень большим, был едва освещен и оттого не сразу заметен в густой тропической темноте.

Двое людей, очевидно слуг, вынырнули из-за ваз с растениями с боков подъезда.

Гирин энергично отстранился от всех знаков почтения и взбежал по лестнице под аркаду подъезда, где стоял Витаркананда. Профессор повел гостя в глубь дома, в огромный центральный зал. Из всех четырех углов зала поднимались, красиво изгибаясь, лестницы белого камня, каким-то не сразу понятным поворотом сходившиеся к нависшему над залом балкону.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию