Одиссея батьки Махно - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Мосияш cтр.№ 120

— Товарищ Куриленко, глянь, за моей спиной стоит у столба парень. Видишь?

— Ну вижу. Я его не знаю. Кто это?

— Это Яшка Костюхин по кличке Дурной. Он агент ЧК и прибыл сюда, чтобы убить батьку. Берите его немедленно и внезапно, у него маузер и бомбы.

Куриленко направился к столбу и, поравнявшись с Костюхиным, внезапно обернулся к нему и схватил его за руки.

— Стоять! Не двигаться.

С подоспевшим Глущенко они разоружили Костюхина.

— Федька-сука, предал. Да? — прошипел он на Глущенку.

— А ты как думал, гад? Сейчас поговоришь с товарищем Зиньковским.

Зиньковский, ещё не определившийся с помещением для контрразведки, завёл Костюхина в одну из пустующих комнат волисполкома. Следом шёл и Глущенко. Вынув кольт, он положил его на стол перед Зиньковским.

— Ты что? — удивился тот.

— Как что? Я же с ним, с Яшкой Дурным.

— Новое дело, — наморщился Зиньковский.

Куриленко выложил на стол маузер и две бомбы.

— Это было при нём, Лева. Беседуй с ним. А я пойду батьку обрадую.

— Ну рассказывайте, — сказал Зиньковский, когда за Куриленко закрылась дверь. — Кто начнёт?

— Пусть вон ваш сучара говорит, — со злостью молвил Костюхин. — Он всё это затеял, гад.

— Ты? — удивился Лева. — Фёдор?

— Да я, товарищ Зиньковский. Когда меня в Екатеринославе накрыло Чека и я ждал в подвале расстрела, я услышал от арестантов, что чекисты затевают покушение на Махно. И я сам вызвался на это, чтоб не дать им свершить убийство.

— Кто вас готовил?

— Готовил начальник Екатеринославского ЧК Манцев, но когда я с ним разрабатывал план операции, он мне признался, что это задание самого Дзержинского.

— Т-так, — нахмурился Лев и обернулся к Яшке: — Ну, подтверждаешь свою вину?

— А я при чём?

— Я тебя спрашиваю: ты подтверждаешь, что готовился убить Махно?

— Готовился. А куда деться? Иначе расстрел.

— Помолчал бы ты, Яшка, — сказал Глущенко, — уж я-то знаю, что ты давно был осведомителем Чека и сдал им не одного товарища.

Зиньковский хлопнул тяжёлой ладонью по столу и, встав, прошёл к выходу, открыл дверь:

— Денисенко.

В комнату вошёл боец с винтовкой.

— Вот, забирай этого, — приказал Зиньковский, указывая на Яшку. — Свяжите. Покараульте трохи.

Когда увели Костюхина, Зиньковский, сев за стол, долго молчал, с сочувствием поглядывая на Глущенку, наконец заговорил:

— За то, что ты предупредил покушение на батьку, Федя, это хорошо. Спасибо тебе. Но ты же понимаешь, ты сотрудничал с Чека, а это для повстанца тяжкий грех, за это, сам знаешь, по головке не погладят. Я, конечно, попробую тебя защитить, но...

Телеграмма Дзержинского Ленину заканчивалась горьким признанием: «...С Махно мне пока не везёт».

Вожди революции и высокие красные начальники, клявшиеся на каждом углу в любви к пролетариату, при полной разрухе и нищете в стране, устроили свой быт не хуже царского. Почти у каждого был собственный вагон со спальней, кабинетом и прочими удобствами, личные повара и охрана. Именно из такого поезда комфронта Тухачевский и руководил войной с поляками.

Начало войны было вполне обнадёживающим, уже в конце мая освободили Киев. Первая Конная 8 июня заняла Бердичев и Житомир, конный корпус Гая освободил на правом фланге Минск и Молодечно. Поляки отступали, и к середине августа Красная Армия была в 15 верстах от Львова и в 10 от Варшавы.

В поезде главнокомандующего все ликовали: «Ещё удар и Польша будет поставлена на колени». Повара задумывались над меню для победного пира, сам Тухачевский по карте обозначил направление решающего удара в обход Варшавы конными группами.

Был бы командующий поближе к фронту, видел бы он уставшую, измотанную армию, возможно, решение было бы иным. Но первые победоносные операции вскружили голову молодого 27-летнего комфронта. Не учтена была потенциальная энергия противника, сжатого, словно стальная пружина, и оттеснённого к своей столице. Именно в этот момент ударная группа польского диктатора Юзефа Пилсудского повела наступление на открытый левый фланг Тухачевского и опрокинула его. Окружила главные силы красных и прижала их к Восточной Пруссии.

Телеграфная связь окружённых с главнокомандующим прервалась, они остались без снабжения, без снарядов и патронов, без руководства. Остатки разбитой армии и корпус Гая прорвались в Восточную Пруссию, где и были интернированы.

Эта катастрофа, в дальнейшем тщательно замалчиваемая большевиками, заставила Советское правительство уже 17 августа заговорить о перемирии с Польшей. Тем более что на юге к этому времени Врангель, захватив Таврию, настолько осмелел, что высадил десанты в районе Тамани между Новороссийском и Анапой и под станицей Новониколаевской, в 70 километрах от Т аганрога.

На экстренном совещании Реввоенсовета Повстанческой армии 28 августа в селе Петровское начальник оперативного отдела Белаш, докладывая сложившуюся обстановку, говорил:

— Десант Назарова, по нашим данным, имеет намерение выйти на Дон и поднять там восстание казаков против Советской власти. Мы должны лишить его этой возможности.

— С каких это пор, Белаш, ты стал жалеть Советскую власть, — съехидничал Попов.

— Я анархист и никакой власти жалеть не могу, но и усиливаться белогвардейцам, считаю, мы не должны позволять.

— Хорошенькое дельце, — возмутился Куриленко. — Мы будем бит)> белогвардейца Назарова, а нас в это время сзади будет лупцевать Чаплинская группировка красных.

— Ну а что ты предлагаешь, Василий Васильевич? Ты — бывший красный начдив? Что?

— Я рубака, а ты начальник штаба, оперативник. Думай, — говоря это, Куриленко выразительно взглянул на Махно: а ты, мол, чего молчишь? Нестор вполне понял этот взгляд, сказал:

— Я полагаю, сперва раздолбаем чаплинцев, чтоб не мешались под ногами, потом займёмся Назаровым. Начальник оперативного отдела прав, Врангелю нельзя давать усиливаться, тем более тогда, когда Москва потерпела поражение на западе, не хватало нам ещё одного диктатора в лице барона.

— Но и Троцкий с Лениным тоже не конфетки, — не унимался Попов.

— С ними рано или поздно придётся договариваться, — отвечал Белаш. — А чтоб они были посговорчивее, надо показать им нашу силу и неиссякаемость. Сейчас от Киева до Бахмута, уже не говоря о Екатеринославщине, восстаёт народ. Рано или поздно большевики поймут, что Украине надо дать автономию. Вот тогда они станут искать ту авторитетную в народе силу, с которой можно будет вести переговоры. И зря ухмыляешься, Попов, этой силой будет махновщина. Думаешь, случайно они охотятся за нашим батькой? Ты посмотри, как нас поддерживает народ. А их?