— Марина! Папа! Валентин!
В ту же секунду его ожгло ужасом: а что, если нужно было назвать отца по имени?!
И он торопливо поправился:
— Николай Ильич Сапожников!
Внезапно наступила тишина — упала с небес, будто огромное темное облако. И, нарушая ее, где-то далеко-далеко прокричал петух…
— Ой, Малинка! — закричала Ольга Владимировна, бросаясь с холма. — Это ты?!
Это была не только Малинка! Они все стояли там, у подножия.
Все трое — безвинных и спасенных.
* * *
Потом, гораздо позже, когда уже закончили наконец обниматься и вытирать слезы, кто украдкой, а кто и открыто, Серега попросил:
— Пап, давай заведем собаку? А? Красного сеттера. И назовем Гаврюшей.
— Поддерживаю обеими руками, — серьезно ответил отец.
— И я заведу красного сеттера и назову Гаврюшей! — воскликнул Валентин.
— И я, — подхватила Малинка. — И мы, да, мам?
— Мне кажется, нам на троих вполне хватит одной собаки, — усмехнулся Валентин и повернулся к Сереге: — Пойдешь ко мне в свидетели?
— Да я ж еще маленький, — пожал плечами Серега.
— Маленький, да удаленький, — сказал Валентин.