Дикарь - читать онлайн книгу. Автор: Марина Суржевская cтр.№ 18

Погладила темные кудряшки, улыбаясь и размышляя, что теперь мне предстоит не только заново перестирать вещи, но и отмыть Линк вместе с прибившимся мангутом.

До самого вечера я стирала, мыла, что — то готовила на чадящей плите и снова мыла. К ночи моя спина болела так, словно мне уже стукнула сотня лет, а кожа на руках покраснела и начала шелушиться. Я осмотрела ладони с усмешкой. В Кронвельгарде все ходят в перчатках, эту моду ввели маги, которые истово берегут руки. Конечно, ведь вязать магические узлы с мозолями на пальцах — невозможно. Поэтому можно с первого взгляда отличить одаренных от простолюдин, достаточно взглянуть на руки.

Мне беречь нечего, так что и сожалеть не стоит.

К ночи я валилась с ног от усталости и мечтала лишь о том, чтобы вытянуться на жестком диване. Право, сейчас даже это непритязательное ложе представлялось мне верхом блаженства! Но прежде чем сделать это, я задернула шторы, закрыла дверь, подперла ручку стулом и внимательно осмотрела спину Линк. Девочка ерзала, не желая сидеть на месте. В неверном свете свечи я все же увидела то, чего боялась. Бугры на теле девочки никуда не делись, напротив, увеличились. Прикусив губу, я провела пальцем по выпуклому очертанию, Линк поежилась.

— Больно? — испугалась я.

— Нет, чешется.

Я нанесла на спинку Линк мазь, понимая, что она не поможет. От того, что происходило с девочкой, не спасет пчелиный воск, смешанный с шалфеем. Одна надежда — на гейзер. Ведь говорят, что обладает силой исцеления. Так мне сказали.

Линк сгорбила плечики, задрожала. Я торопливо накинула на нее теплую пижамную кофту и велела:

— Залезай под одеяло, живо!

Покорно устроившись на постели, девочка привычно потребовала сказку. Я присела рядом, и пока Остроухий Заяц с друзьями латали свой новый дом, Злыдняклют строил коварные планы мести…

* * *

Она. Должна. Уехать!

Исчезнуть на хрен, свалить из этого дома и не нарушать покой, который я по крупицам выстраивал целых семь лет.

Я снова покосился на окно, запрещая себе смотреть. И думать — тоже. Моя реакция на прикосновение понятна. Она — женщина, хоть и рыжая. Никогда не любил рыжих. Когда-то мне нравились блондинки. Гордону темненькие, а мне — светленькие.

Не выдержав, все же подошел к окну, тому, где были открыты ставни. Наглая захватчица стирала, я видел ее согнувшуюся над тазом спину и растрепавшиеся косы. Под тонкой тканью платью двигались лопатки, кожа на тонких руках покраснела.

Процедив сквозь зубы ругательство, отвернулся.

Зато я изрядно повеселился, когда рыжая шлепнулась на землю. Назвать иструЛэнг верхом грациозности точно не выйдет. Шмякнулась, как медуза, раскинув руки и ноги. Давненько я так не смеялся! Правда, потом смех застрял в горле.

И этот ее приход ко мне…

Я до сих пор чувствовал на губах ее вкус, словно глотнул вина — рубинового и тягучего, с ярким и мягким послевкусием. Когда — то в Дейлише рос особый виноград — «поцелуй любимой», и из него получался такой напиток. Мне довелось один раз его попробовать, у Фирса. Тот расщедрился, правда, быстро пожалел об этом. Оказалось, что спиртное мне так же противопоказано, как и сильные эмоции. Но вкус вина я запомнил. Губы Софии были такими же сладкими и пьянящими.

Потряс головой. Она должна уехать. Как можно скорее. И дело не только в моем спокойствии. Дело в безопасности этих двух глупых девчонок, что залезли прямиком в капкан. Во всем городе лишь Φирс догадывался о причинах моего отшельничества, да и то, не знал точно. И благо, не распускал язык, здраво полагая, что весть о запечатанном маге может вызвать панику у горожан. Сто лет назад таких прокаженных ссылали на Остров Проклятых, но в просвещенный век пара и электричества правящие решили быть гуманными. К тому же изобрели новые печати — вечные. Теперь запечатанным просто запрещалось жить ближе чем в двух литах от человеческого жилья. Считалось, что этого достаточно. Увы, не для таких, как я. Правда, таких, как я, всегда было мало. Когда-то я считался особенным.

Усмехнулся, прикрыв глаза. Каким же глупцом я был! Самонадеянным, молодым и тщеславным глупцом… Думал, что весь мир лежит у ног, стоит лишь протянуть руку…

Снова посмотрел в окно. София теперь развешивала платья на веревке, девочка возилась у ограды.

Надо выгнать обеих. Для их же пользы… Даже если это будет выглядеть ужасным, я обязан выгнать их. Уже сейчас боль облизывает тело, а в глазах клубится туман, а ведь после приступа прошло так мало времени! Дальше будет хуже.

И рассказать нельзя. Стоит лишь заикнуться об истинных причинах, и весть обо мне в тот же день разлетится по Дейлишу. Женщины болтливы и не умеют держать язык за зубами. Да, узнав правду, рыжая в ту же минуту исчезнет из Оливковой рощи, а уже через час к дому явятся горожане с вилами и топорами. И меня просто вынудят покинуть эту местность! И куда я пойду? Мне нигде нет места…

Надо выгнать.

Потому что мне слишком понравились губы Софии Лэнг.

Это недопустимо.

Нахмурился, рассматривая узкую спину рыжей. План уже созрел в голове, единственное слабое звено — это девочка. Сегодня я наконец рассмотрел ее, удивляясь, что в крошке нет ничего от самой Софии. Темные кудряшки, ярко-голубые глаза. Странно. Насколько я помню, цвет глаз передается от родителей к детям. У Гордона глаза синие, у Софии — светло-карие. Не в этом ли несоответствии причина развода?

Интересно, как он там… Гордон. А мать? Тереза? Они вычеркнули меня из своей жизни. Впрочем, я сам сделал это, когда ушел.

План. Надо вернуться к нему. И маленькая помеха — ребенок. Какой бы я ни был сволочью, но пугать девочку подлости не хватало. Значит, надо сделать так, чтобы ночью девчонка спала. Открыл ящик комода, в котором теснились пузырьки, перебрал их. Вытащил один — с темной жидкостью. Пожалуй, это подойдет. Здесь же лежали осколки — несколько довольно крошечных. Раньше они не были мне нужны, а теперь вот… снова мотнул головой, избавляясь от мыслей. Если так пойдет, у меня скоро башка отвалится. Чтоб не мотал.

В кладовке нашел сверток с печеньем, придирчиво обнюхал. Слегка засохшее, но, сдается мне, девчонка не откажется от угощения. Выждав, пока София скроется за углом, вышел из дома и подошел к девочке, готовясь к тому, что та заорет. Тогда сделаю вид, что мимо проходил.

Но малышка лишь похлопала ресницами, с интересом меня рассматривая. Я даже растерялся. Отвык от такого взгляда — пристального, но откровенно дружелюбного. Девчонке явно было любопытно, она даже ближе подошла. И улыбнулась, показывая щербатый рот.

— А я знаю, кто ты! — доверительным шепотом поведала она.

— Кто? — еще больше растерялся я.

Девочка подошла ещё ближе, закинула голову и объявила торжественно:

— Ты — Злыдняклют!

— Точно, — хмыкнул я. — А ты кто?