Биологическая война. Введение в эпидемиологию искусственных эпидемических процессов и биологических поражений - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Супотницкий cтр.№ 132

1) в содержимом почтовых конвертов;

2) в образцах тканей пострадавших от сибирской язвы людей;

3) на поверхности объектов окружающей среды, было доказано, что эти 22 случая имеют террористическое происхождение (Hoffmaster A. R. et al., 2002).

Одновременно был очерчен круг подозреваемых — лица, имевшие доступ к штамму Ames (Rosenberg В. Н., 2002).

Постэкспозиционная неспецифическая профилактика. Заключалась в обязательном 60-суточном приеме антибиотиков. Необходимость столь разрушительного для здоровья человека мероприятия объяснялась длительным инкубационным периодом ингаляционной сибирской язви. Якобы в течение этого периода споры В. anthracis «прорастают» в легких человека. Столь продолжительный инкубационный период при ингаляционной сибирской язве не был известен эпидемиологической науке до опубликования в 1994 г. статьи М. Meselson et al. (1994) о причинах вспышки сибирской язвы в Свердловске в 1979 г. В истории нашей страны это было время, когда Запад и российская «пятая колонна» совместно демонтировали военный потенциал, оставшийся России в наследие от СССР Статья М. Meselson et al. (1994) играл роль информационною повода для уничтожения биотехнологических объектов на территории России. Она подводила «научную базу» под обвинения СССР (России) в нарушении Конвенции 1972 г., сделанные Госдепартаментом США еще весной 1980 г. Поэтому о ее научной достоверности никто не заботился. Достаточно было и того, что статья напечатана в престижном научном журнале «Science».

Эпидемиология сибирской язвы в Свердловске в 1979 г. меньше всего походила на результат «выброса» с военного объекта (см. Супотницкий М В., 2000). Фальсификаторов смущала только продолжительность вспышки — 69 суток (почти 10 недель), так как уже более 20 лет было известно, что инкубационный период при ингаляционной сибирской язве не превышает одной недели (см., например, работу Druett Н. А. et al., 1953; обзор Albrink W. S., 1961; и официальный документ ВО 3 — «Health aspects of chemical…», 1970). Поэтому M Meselson et al. (1994) совершили научный подлог — они привели в своей работе ссылку на статью добросовестных исследователей — P. Brachman et al. (1966), изучавших профессиональные риски работников предприятий по переработке шерсти, как доказывающую возможность двухмесячного «прорастания» спор в. anthracis в легких человека «после выброса».

P. Brachman et al. (1966) в числе профессиональных рисков рассматривали возможность инфицирования людей аэрозолем спор сибирской язвы, образующемся при переработке шерсти, но методология их эксперимента не предусматривала однократное ингаляционное инфицирование животных с целью последующего определения инкубационного периода болезни. Они изучали возможные обстоятельства инфицирования людей спорами возбудителя сибирской язвы на таком производстве в Южной Каролине. Исследователи помещали клетки с обезьянами в тех участках цеха фабрики, где предполагали возможность образования аэрозоля спор В. anthracis. О том, что этот микроорганизм содержится в поставляемой из Индии и Пакистана козьей шерсти, свидетельствовали 19 случаев кожной формы сибирской язвы, зарегистрированные на предприятии за предшествующие эксперименту 2,5 года. Обезьяны играли роль живых датчиков, «срабатывающих» на опасные для здоровья людей пороговые концентрации спор В. anthracis. Животные экспонировались к возбудителю сибирской язвы не одномоментно, что было бы характерно для эпидемической модели «выброса», а весь период времени их нахождения в цехе (за исключением выходных дней, когда оборудование не работало). Большинство животных погибли в период 14–46 сут. от начала экспонирования. Добавив к 46 сут. еще две недели М. Meselson et al. (1994) «получили» как раз ту продолжительность инкубационного периода при ингаляционной сибирской язве, которая позволила Госдепартаменту США обвинить СССР в «выбросе с объекта по производству БО», а соответственно и в нарушении Конвенции 1972. Фальсификаторы прекрасно отдавали себе отчет в том, что им нужен не «период экспонирования», а «инкубационный период», так как ветер в Свердловске на дату назначенного ими «выброса» постоянно менял направление, что они сами подтверждают в своей работе данными местных метеостанций. Л. М. Гринберг (1995) признает, что вся выстроенная М. Meselson et al. (1994) модель «выброса» действительна только в том случае, если допустить длительность инкубационного периода при ингаляционной сибирской язве не мене 60 суток.

Работа М. Meselson et al. (1994) содержит еще и другие подлоги. Например, авторы привели не ту схему локализации случаев сибирской язвы в городе, которую им дали в ФСБ Екатеринбурга, а ту, которую «сочинили» сами с учетом направления ветра «на юг» и 60-суточного инкубационного периода. Исходную схему привел в своей статье другой участник «расследования», J. Guillemin (2002). Придуманная М. Meselson et al. (1994) схема «выброса» могла вписаться в эпидемиологию точечного источника при декларируемом направлении ветра «на юг» только в том случае, если бы инкубационный период при ингаляционной сибирской язве действительно составлял не менее 60 суток. Авторам не было стыдно рассуждать о перемещении по воздуху 1 г рецептуры спор В. anthracis (столько было ее «выброшено», по их оценке) на 50 км (до деревни Абрамово). В 1994 г. ни М. Meselson, ни его коллеги, не предполагали, что их подлоги через 7 лет могут стать «руководством к действию» в самих США. Практически во всех публикациях, посвященных постэкспозиционной профилактике во время террористической вспышки сибирской язвы сентября — октября 2001 г., ссылки делаются на работу М. Meselson et al. (1994). Если даже ее нет в списке цитированных источников какой-то статьи, то на нее есть ссылка в статье, на которую «опираются» авторы работы при выборе схемы постэкспозиционной профилактики (см., например, Dewan P. etal., 2002; Barakat L. A. et al., 2002).

Когда случился биотеррористический акт в самих США, все что было в их статье написано по продолжительности инкубационного периода ингаляционной сибирской язвы, никто из фальсификаторов опровергать не решился. 60-дневный курс постэкспозиционной профилактики ципрофлоксацином (ciprooxacin) был рекомендован 10,3 тыс. лицам, потенциально экспонированным к спорам В. anthracis. Еще почти 20 тыс. человек принимали ципрофлоксацин по собственной инициативе, из-за опасения заболеть сибирской язвой (Jernigan D. В. et al., 2002). Но многие из тех, кому он был назначен, принимали его только в первые дни после назначения. Сотням служащих почт, потенциально экспонированных к спорам В. anthracis, ципрофлоксацин назначили спустя почти месяц после биотеррористической атаки. Например, почтовые служащие в Трентоне экспонировались к аэрозолю спор сибиреязвенного микроба 18 сентября, центр закрыли 18 октября, а постэкспозиционную профилактику им назначили только 20 октября, но к 18 ноября среди них новых заболевших ингаляционной сибирской язвой не появилось. Поэтому эпидемиология ингаляционной сибирской язвы в США не свидетельствовала об инкубационном периоде в 60 сут, что заставило отдельных ученых задуматься о целесообразности такой продолжительности схемы постэкспозиционной профилактики. Но подлог оказался настолько живучим, что только в 2009 г. сотрудникам USAMRIID N J. Yietri et al. (2009) удалось окончательно установить необязательность схемы 60-дневного приема антибиотиков после экспонирования к аэрозолю спор возбудителя сибирской язвы.