Мой год отдыха и релакса - читать онлайн книгу. Автор: Отесса Мошфег cтр.№ 15

Когда в начале августа я нанесла доктору Таттл свой ежемесячный личный визит, она была в белой ночной рубашке без рукава с рваным кружевом на лифе и в огромных, медового цвета темных очках с шорами. На ее шее по-прежнему был ортопедический воротник.

— Я выполняла процедуру для глаз, — стала объяснять она, — и у меня полетел кондиционер. Извиняюсь. — Пот вскипал на ее груди и руках, похожий на волдыри. Волосы торчали. Жирные коты валялись на медицинской кушетке. — Они страдают от жары, — сказала доктор Таттл. — Не будем их тревожить.

Больше сидеть было негде, и я стояла у книжной полки, крепясь и еле дыша. В кабинете жутко воняло то ли аммиаком, то ли нашатырем. Кажется, от кошек.

— Ты принесла свой дневник кошмаров? — спросила доктор Таттл, садясь за письменный стол.

— Забыла, — ответила я. — Но кошмары все хуже и хуже. — Это была ложь. На самом деле мои сны стали мягче.

— Перескажи мне какой-нибудь, чтобы я могла записать, — сказала доктор Таттл, вытаскивая папку. Несмотря на суетливость, она действовала методично.

— Ну… — Я порылась в памяти, откапывая что-нибудь шокирующее, но смогла припомнить лишь сюжеты фильмов, которые смотрела в последние дни. — В одном из кошмаров я жила в Лас-Вегасе, познакомилась с портнихой… ну… танцы на коленях и прочее. Потом встретила старого приятеля, и он дал мне диск со всякими государственными секретами… я стала подозреваемой в деле об убийстве, за мной гонялись агенты нацбезопасности, кто-то обещал мне «Порш» на Рождество, но футбольная команда бросила меня одну в пустыне…

Доктор Таттл старательно записывала мои слова, потом подняла голову, ожидая продолжения.

— И я стала есть песок, чтобы умереть быстро, а не загибаться медленно от обезвоживания. Это было ужасно.

— Тревожные симптомы, — пробормотала доктор Таттл.

У меня подгибались колени, и я прислонилась к книжной полке. Мне было тяжело стоять — за два месяца непрерывного сна мои мышцы высохли. И я ощущала действие тразодона, который приняла тем утром.

— Старайся спать на боку, если получится. Недавние исследования австралийских ученых показали: если ты спишь на спине, тебе снятся кошмары, будто ты тонешь. Конечно, это не слишком убедительно, ведь они находятся на противоположной стороне земного шара. Поэтому попробуй спать на животе, и мы посмотрим, что это даст.

— Доктор Таттл, — начала я, — может, вы назначите мне что-нибудь посильнее для сна? Когда я всю ночь ворочаюсь, меня охватывает отчаяние. Я живу как в аду.

— В аду? Да, могу тебе кое-что посоветовать, — ответила она, протягивая руку к заветному блокноту. — Как говорится, торжество разума над материей. Но, кстати, что же такое материя? Когда разглядываешь ее в микроскоп, видишь нечто крошечное. Атомы. Субатомные частицы. Смотришь глубже и глубже, а в итоге ничего не находишь. Мы все состоим в основном из пустоты. Мы ничто. Тра-ля-ля. Мы все — ничто. Мы с тобой просто наполняем пространство этим самым «ничто». Говорят, мы сможем проходить сквозь стены, если напряжем свое сознание. Но только никто не говорит, что, вероятнее всего, ты умрешь в момент прохождения сквозь стену. Не надо забывать об этом.

— Я это непременно запомню и учту.

Доктор Таттл вручила мне рецепты.

— Вот несколько рецептов. — Она подтолкнула ко мне корзинку с промаксетином. — Ой нет, подожди, это для обсессивно-компульсивных импотентов. Ты всю ночь будешь стоять на ушах. — Она отпихнула корзинку прочь. — Приходи через месяц.

Я взяла до дома кеб, отоварила в «Райт эйд» новые рецепты и пополнила запасы старых, купила упаковку «Скитлс», пошла домой, съела драже и остатки примидона и завалилась спать.

На следующий день явилась Рива, чтобы поныть насчет умирающей матери и пощебетать о Кене. Кажется, в это лето ее склонность к алкоголю усилилась. Она достала бутылку текилы «Хосе Куэрво» и банку диетического энергетика «Маунтин дью» из огромной новой сумки из зеленой кожи аллигатора, сногсшибательной подделки под «Гуччи».

— Хочешь текилы?

Я покачала головой.

У Ривы был интересный метод смешивать напитки. После каждого глоточка «Маунтин дью» она подливала в банку чуточку «Хосе Куэрво», заполняя объем, освободившийся после ее глотка, так что в конце концов она пила чистую текилу. Меня это восхищало. Я представляла себе соотношение «Маунтин дью» и «Хосе Куэрво» в банке, как от глотка к глотку менялась формула. На уроках алгебры в старших классах мы проходили парадокс Зенона, но я никогда толком не понимала его. Бесконечная делимость вещества, теория половинок, что там еще?.. Тревор как раз любил объяснять мне такие философские парадоксы. Он сидел в ресторане напротив меня, потягивал воду со льдом, бормотал что-то о сотых долях и, допустим, колебаниях цены на нефть, а его глаза сканировали что-то за моей спиной, словно подтверждая, что я тупая и скучная. Что кто-то получше меня мог встать из-за столика и отправиться попудрить носик. Мысль эта больно кольнула. Я все еще не могла усвоить, что Тревор скотина и неудачник. Мне не хотелось верить, что я могла опуститься до парня, который этого не заслуживал. Я все еще вязла в этой муре. Но была полна решимости избавиться от нее в процессе спячки.

— До сих пор сходишь с ума по Тревору? — спросила Рива, прихлебывая свой «коктейль» из банки.

— По-моему, у меня опухоль, — ответила я. — В мозгу.

— Выброси Тревора из головы, — посоветовала Рива. — Ты обязательно встретишь кого-нибудь получше, если когда-нибудь выйдешь из квартиры. — Она потягивала свой напиток, подливая текилу, и распространялась на тему «это все твое упрямство», хотя «позитивный настрой мощнее, чем негативный, даже если они присутствуют в равных количествах».

Недавно она прочла книгу «Как завоевать мужчину твоей мечты с помощью самогипноза» и теперь стала объяснять мне разницу между «исполнением желаний» и «манифестацией твоей собственной реальности». Я пыталась не слушать.

— Твоя проблема в том, что ты пассивная. Ты вот ждешь, когда ситуация изменится, а она не изменится никогда. По-моему, так жить больно. Можно растерять все силы, — сказала она и рыгнула.

До этого я приняла риспердал и смотрела теперь на нее сквозь туман.

— Ты когда-нибудь слышала выражение «хрен тебе или иди на хуй»?

Рива отвинтила пробку текилы и подлила ее в банку.

— Правильнее сказать — «хрен тебе и иди на хуй», — сказала она.

Некоторое время мы молчали. Мои мысли вернулись к Тревору: как он расстегивал рубашку и снимал галстук; серые шторы в его спальне; как раздувались его ноздри, когда он выдергивал перед зеркалом волоски из носа; запах его лосьона после бритья. Я даже обрадовалась, когда Рива нарушила молчание:

— Ну ладно, но хотя бы в субботу ты пойдешь со мной в ресторан? Ведь у меня день рождения.

— Не могу, Рива, — ответила я. — Извини.

— Я говорю всем, что мы встречаемся в «Тощем Котенке» около девяти.