Улисс - читать онлайн книгу. Автор: Иван Охлобыстин cтр.№ 15

Всю дорогу до города Павел внимательно рассматривал сквозь окно автомобиля окружающий новый мир, или, как его называл отец, «другую жизнь». Но как он ни высматривал какие-либо особенности, отличающие его от привычного, ничего так и не обнаружил. Разве что ему показалось, что улицы города стали просторнее. Хотя, конечно, раньше он мог просто не обращать внимания на какие-либо изменения, произведенные городскими властями, так как редко появлялся в центре. Он предпочитал добираться до необходимого ему места окружной, кольцевой дорогой. Тем более что и его квартира, и его часовой салон находились в северо-западной, элитной части города.

Елизавета же как раз жила в самом центре. Окна ее квартиры выходили на Гоголевский бульвар, а работала она неподалеку от Таганки.

Разумеется, спутники отправились сначала на квартиру Бородиной. Там они наткнулись на фотографа, который, как выяснилось, уже около часа ожидал Елизавету. Едва Бородина вышла из машины, пожилой мужчина, обвешанный фотоаппаратами разных размеров, бросился на нее с упреками.

– Нельзя же так, Елизавета Владимировна! – хмуро бранился он. – Сто раз обговорили же! Реквизит завезли. Напомню: у меня с собой ваших бриллиантовых украшений на миллионы. Все-таки это портрет на фасад Большого театра! Так безответственно с вашей стороны, честное слово!

– Что мне делать? – растерянно шепнула на ухо Павлу женщина. – Я не знаю, что это за человек и чего он хочет.

– Нам никак нельзя себя выдать, – так же шепотом ответил ее спутник. – Больше молчите и делайте вид, что все идет по плану. Нет! Лучше скажите, что у вас мигрень. Обычно оперные певицы мучаются именно этой болезнью.

– Откуда вы знаете? – недоверчиво поинтересовалась женщина.

– Я в кино видел, – сообщил Павел.

– Блеск! – скептично усмехнулась Елизавета и повернулась лицом к фотографу: – Простите меня! Была за городом, и меня свалила сильнейшая мигрень! Даже по телефону было больно говорить.

– Можно было эсэмэской предупредить, что задерживаетесь, – немного смягчившись, отреагировал фотограф.

Тут Калугин понял, что вот-вот дойдет до имен, и решил более открыто прийти на помощь.

– Павел Сергеевич – двоюродный брат Елизаветы, – протянул он фотографу руку для приветствия.

– Касатонов, – с готовностью пожал ее тот.

– Я хотел бы иметь возможность обращаться к вам по имени-отчеству, – любезно настоял Калугин.

– Иван. Иван Федорович, – сообщил фотограф.

– Простите меня, Иван Федорович! – бросив благодарный взгляд на спутника, еще раз извинилась перед фотографом Бородина и пригласила его в дом: – Проходите, пожалуйста.

– Чего это вы, Лизонька, ко мне так официально обращаетесь? – удивился Касатонов. – Неужели обиделись за мою критику? Так это я по делу. Не принимайте близко к сердцу. И, пожалуйста, продолжайте меня называть как раньше!

– А как она вас раньше называла? – по-прежнему движимый самыми благородными намерениями, уточнил Павел.

– Это интимное! Очень интимное! – подмигнул ему Касатонов, чем вызвал в калугинской душе неоднозначные чувства. Он многозначительно взглянул на Елизавету, на что та еле заметно пожала плечами.

Они поднялись в лифте на восьмой этаж и вошли в квартиру знаменитой оперной певицы Елизаветы Бородиной. В лифте Павел обратил внимание на то, что у фотографа отсутствует левое ухо. На месте, где должно было находиться ухо, не было совершенно ничего! Однако на гладкой коже отсутствовали и какие-либо признаки хирургического вмешательства. Особого значения этому Павел поначалу не придал, но отчего-то открытие впечаталось в память и со временем стало вызывать неудержимое желание еще раз взглянуть на пустующее место.

Фотограф, очевидно, почувствовал некое замешательство, возникшее у Павла, но расценил это как проявление особой застенчивости.

– Ты заметила, что у него уха нет? – как только представилась возможность, шепнул часовых дел мастер своей дачной соседке.

– Да. Еще я заметила, что у него на левой руке три пальца, – в ответ шепнула ему она.

И действительно, незаметно приглядевшись к левой руке Касатонова, Павел убедился в истинности сказанного Елизаветой. Два пальца отсутствовали.

Едва переступив порог квартиры, Иван Федорович по-хозяйски уверенно принялся расставлять свои штативы и подключать осветительные приборы к электрическим розеткам, при этом вполголоса приговаривая: «Вот так, на тройничок, а заполнение фронтально из-под комода расположим, чтобы рисуночек на стене поменять…»

Пока он располагал технику, Елизавета с огромным интересом разглядывала свою квартиру. В принципе она была узнаваема, разве что появилось больше стилизованной под старину мебели, две смежные комнаты объединили арочным проемом и пятидесятилитровый аквариум увеличился на добрые двести литров, а вместо стайки игривых неончиков в аквариуме степенно плавали четыре огромные рыбы ярко-лимонного окраса.

– Лизонька! Цветочек! – позвал фотограф. – Садись в кресло у секретера. Я на тебя свет выставлю.

Совершенно потерявшись в довольно пикантной ситуации, женщина послушно села в указанное фотографом кресло.

Павел занял выжидательную позицию на кухне за обеденным столом и включил телевизор. На экране запестрели аляповатые графические заставки известного телеканала. Вслед за ними появились два моложавых господина в смокингах и начали профессионально шутить на темы интимного характера, что абсолютно не вязалось с их партикулярным видом. Павел брезгливо выключил телевизор.

– Видимо, эта пакость во всех вариантах жизни присутствует! – огорченно буркнул он.

За это время в соседней комнате Иван Федорович успел переодеть Бородину в длинное вечернее платье цвета забродившей вишни и украсить руки и шею бриллиантовым гарнитуром. Сам же фотограф ожесточенно рылся в одной из своих бесчисленных сумок и ругался.

– Сказал же – все переходники в одно место, объективы – каждый в свой кофр! Где же двадцать восьмой? Где? Неужели в машине остался?!

– У вас все хорошо? – поинтересовался у Елизаветы Павел.

– Объектив найти не можем, – сообщила та.

– Придется в машину возвращаться, а у вашего подъезда запарковаться нереально, я поставил ее далеко. Через бульвар, – продолжал сокрушаться Касатонов. – Придется идти! Придется!

Он обреченно всплеснул руками и выбежал из квартиры.

– Вам это платье очень идет, – позволил себе высказаться Калугин, осматривая Елизавету с ног до головы.

– Надо валить! – нервничая, она как-то совсем не обратила внимания на комплимент.

– Почему? – не понял Павел.

– Трехпалый без уха сказал, что с минуты на минуту сюда приедет мой антрепренер и мы с ним поедем в студию записывать арию, – проинформировала Бородина и, не дожидаясь спутника, схватила с кресла свою прежнюю одежду и бросилась к входной двери. – Спустимся черным ходом. Переоденусь в машине.