Химмельстранд. Место первое - читать онлайн книгу. Автор: Йон Айвиде Линдквист cтр.№ 50

Карина шагнула к ней и ухватила за ворот футболки – поднять и врезать еще пару раз. Она не впервые дралась, такое бывало и раньше, только очень давно. Всегда одно и то же – не сомневаться и не медлить, пока противник не повержен.

Но ударить она не успела. Послышался треск. Ворот порвался, и Изабелла вновь осела на траву. Карина не успела, а Изабелла успела. Правой ногой она лягнула Карину в голень. От резкой боли Карина вскрикнула и наклонилась, получила удар левой ногой по скуле и упала.

– Жирная корова! – Изабелла оседлала Карину и со всей силы ударила в челюсть. – Думала, у тебя есть шанс, павианья жопа?

Перед глазами Карины точно опустили багровый занавес. Она сплюнула кровь, из последних сил напрягла спину и ударила Изабеллу ладонью в подбородок. На этот раз никакого хруста, звук, как будто отбивают мясо. Почему?

Изо рта Изабеллы фонтаном брызнула кровь: прикусила язык. Так оно и есть – ослабила хватку и встала на четвереньки. А может, вообще откусила? Хорошо бы… Карина с яростью поддела Изабеллу ногой в живот, и та покатилась по траве от машины. Попыталась встать – Карина нанесла еще один удар ногой.

Фантастическое тело у сучки. Тонкие лодыжки, изгиб бедра, как у Веласкеса, – Стефан когда-то показал ей репродукцию. Тугой зад. И, конечно, длинные, роскошные, ухоженные волосы. Она сделает так, что никто не узнает эту сволочь, – а потом может бегать по подиумам в трусах и вертеть своей изящной жопкой сколько вздумается.

Только бы завершить работу. Она подошла к Изабелле и ногой перевернула ее на спину. Из утла рта все еще течет алая струйка, шея и подбородок в крови.

Что-то знакомое в этой сцене… что-то вертится в голове, что-то такое, отчего начинают зудеть корни волос.

Он здесь…

Но Карина, встряхнув головой, отогнала видение. На этот раз уже она оседлала Изабеллу, прижала ее руки к траве коленями. Взглядом знатока окинула линию подбородка, прямой нос… Да. Сломать челюсть и размозжить нос… в каком порядке? Сначала нос, потому что сломать челюсть вряд ли удастся, не повредив собственную руку, ту самую руку, которую она уже занесла.

Он здесь.

– Прекрати, умоляю, прекрати, – хриплый шепот Изабеллы.

Ага, значит, язык все же не откусила… Жаль, но, как говорится, хорошего понемножку.

Карина уже изготовилась ударить, как углом глаза заметила что-то странное между ней и машиной. Какая-то тень… Занесенный кулак застыл в воздухе.

На траве лежал огромный черный тигр и смотрел на нее. Не образцовый тигр с картинки. Нет – тощий, как скелет, со свалявшейся шерстью. Угол пасти свисает, обнажая желтые гнилые зубы, в углах глаз, налитых кровью, скопился гной. Непостижимо древний, доисторический взгляд вертикальных зрачков. Ворота в вечность.

Это тот тигр.

Карина опустила руку и пронзительно закричала.

* * *

– Прекрати, умоляю, прекрати…

Распухший, кровоточащий язык с трудом поворачивается во рту. Изабелла повторяла эту мантру, потому что именно ее и следовало повторять – остановить избиение, не калечить ее роскошное тело. Но в глубине души она вовсе не хочет просить о пощаде. Наоборот. Пусть продолжает.

И это ее удивило. Насколько она себя знала, никаких мазохистских склонностей у нее не было. Многих девушек в ее среде тянуло к распускающим руки грубоватым мачо – но не ее. Скорее, наоборот. Она предпочитала мягких, уступчивых мужчин, которых легко держать под каблуком.

А теперь… Первый, совершенно неожиданный, апперкот в челюсть привел Изабеллу в ярость. Пока силы были более или менее равны, она ничего так не желала, как избить Карину до полусмерти. Но теперь… едва не откушенный язык, хлещущая кровь… что-то изменилось.

Желание победить утекало вместе с кровью. Этот удар ногой в живот… у нее перехватило дыхание, и одновременно пришла никогда ранее не испытанная ясность. Ясность куда сильнее и ярче, чем та, что возникает в мгновения любовного соития кокаина и синапсов нервной системы.

Изабелла внезапно осознала свой путь в мире, представила конец этого пути – но передать в словах суть этого озарения она бы не смогла.

И оно исчезло бы, это озарение, растворилось… уже начало исчезать – но после второго удара ногой вспыхнуло вновь. Она не только осознала происходящее – она стала соучастницей.

Когда Карина прижала ее руки коленями к траве, она, конечно, испугалась, но, как ни странно, какая-то часть ее сознания относилась к тому, что сейчас произойдет, с интересом и даже с одобрением, в то время как инстинкт диктовал распухшему языку единственные возможные слова:

Прекрати, умоляю, прекрати…

Сквозь полуопущенные веки она увидела, как Карина занесла кулак. Но удара не последовало. Вместо удара Карина страшно закричала. Отпустила Изабеллу, выставила перед собой руки, точно защищаясь, и начала отползать в сторону.

Изабелла встала, превозмогая боль в грудной клетке.

Карина, не отрываясь, смотрела расширенными от ужаса глазами на что-то за ее спиной.

Изабелла медленно повернулась.

Это же ты…

В траве, в нескольких метрах от нее, лежал на животе Белый. Лежал и смотрел на нее огромными темными глазами. Она вглядывалась изо всех сил, но никак не могла разглядеть лицо, будто ей дали очки с чужими диоптриями. При любой попытке сфокусировать зрение изображение расплывалось.

У него нет волос. Снежно-белая кожа без малейших признаков возраста – никаких пигментных пятен, ни единой морщинки. Уши и нос едва намечены, похожи на небольшие выбухания с обращенными в череп отверстиями.

А где же рот? Сколько она ни вглядывалась – рта не было. И лицо… это не лицо, скорее маска. Если убрать глаза, на лицо не похоже…

Но глаза…

Говорят – «выразительные глаза». Веселые. Или грустные. Или «невыразительные» – равнодушные. Как это может быть? Паза – всего лишь два студенистых комка, они ровным счетом ничего не могут выразить без помощи окружающих их мускулов. Угол, под которым поднята бровь, сморщенный нос, малозаметное движение губ, прищуренные или широко раскрытые веки – только эта сложная игра мускулов и создает декорацию, на фоне которой глаза кажутся выразительными. А сами глаза без помощи мимики ровным счетом ничего выразить не могут. Безжизненные стеклянные шары.

А у этого нет ничего, что помогало бы глазам что-то выразить. Неподвижная, с еле заметными припухлостями маска, и два темных бездонных колодца, в которых невозможно различить зрачок и радужную оболочку. Взгляд, не выражающий ничего – ни оценки, ни расчета, ни намерения, ни тем более эмоций. Чистый взгляд – он словно омыл ее избитое тело, она уже не чувствовала боли в языке, исчез привкус крови во рту и глухие удары в голове.

И она поползла к Белому, повторяя шепотом.

– Я здесь. Вот я. Я здесь.