"Еврейское слово". Колонки - читать онлайн книгу. Автор: Анатолий Найман cтр.№ 82

Вот и весь мой обзор темы, и все соображения по ней. Как любил завершать рассказ Зощенко – спокойно, граждане!

Я либерал. Даже когда время от времени объявлял окружающим о своей приверженности традициям, базовым ценностям и глубинным источникам, питающим исторический курс страны, на самом деле я в первую очередь внушал это самому себе. Для того, чтобы в шкуре консерватора лишний раз убедиться, что нет – либерал. Всю жизнь был либералом, с какого-нибудь пятого или седьмого – первого сознательного – класса школы. В те поры, и до конца советской власти, такого понятия не было, было понятие буржуазного или чаще мелкобуржуазного либерала. И это было обвинение – политическое, первичное. Властям на такого умника достаточно было лишь изредка бросать взгляд, чтобы видеть его постепенное перерождение, погружение в мелкобуржуазную трясину, буржуазную идеологию, наконец контрреволюцию. С легкой руки Ленина и с тяжелой (не удержусь, пошучу: пусть и усохшей) Сталина, «либерал» было для большевиков словом ругательным. (Как, впрочем, и консерватор, охранитель и пр.) Таковым осталось посейчас. Кто это либерал, что значит либеральность, не объясняется. Да и попросить объяснений – ведь не дадут, потому как сами не знают, никогда знать не хотели, в словарь самый краткий не заглядывали. Но каркнуть «либерал», и лучше с прибавлением поносного эпитета, а совсем хорошо с любованием своей каламбурной изобретательностью, «либераст», ну мол педераст, пидор позорный – это пожалуйста.

И вот что обращает на себя внимание: вроде бы режим советский тю-тю, политические его установки и заклинания объявлены ушедшими в прошлое, но либералов по-прежнему клеймят виной и позором. Власти – и большинство граждан. Почему? Потому что либерал исповедует права и свободы отдельного человека. Больше того, считает, что это правовой базис общественного и экономического порядка. То есть что же он хочет этим сказать? Что нет разницы между начальством и прочими? Что если начальник, гоня по осевой, собьет обыкновенного пешехода, то ему под суд идти как всякому-любому, а потом, глядишь, и в тюрьму? Как же тогда управлять, как приказывать, как руководить? Или, скажем, я пришел с работы, а хоть и от друзей, а хоть и припозднился, а если даже и в неважном либо, наоборот, приподнятом расположении духа, и пожелал съездить супруге по физии, то, выходит, она может вызвать милицию и закатать меня на пятнадцать суток. Как в таком случае создавать семью?

И вообще: какие-то они, либералы, терпимые, какие-то снисходительные по отношению к тому, как людям распоряжаться собой. Например, отпускать французские усики. Посещать не храмы молитвы, а ночные клубы. Не скрывать своей либеральной сущности. Прибавлять ко всему этому слово «законно»: законно распоряжаться собой. И своей – вдобавок – собственностью. Например, нефтяной компанией «Юкос». Это уж за всякие границы выходит! Ладно, власти и большинство граждан не поднимают против либералов крестового похода, так-сяк с их существованием примиряются, но это же уже агрессивные либералы. В советское время их звали гнилыми, и они знали свое место. А сейчас весь Запад и отчасти Восток, не говоря о лично Саакашвили, спят и видят, как бы напасть на лакомую Россию, а либералы – пятая колонна, им подавай права и свободы «отдельного человека»!

Понятно, что в сегодняшнем публичном сознании противостоят не вольнодумцы реакционерам, а патриоты антипатриотам. Либералам, утверждается, чувство патриотизма недоступно. Впечатление такое, что, кляня их, патриоты (если честно, больше похожие на Пуришкевича, чем на Столыпина) последнее слово недоговаривают. Отчего либералы мне кого-то начинают сильно напоминать. И я даже знаю кого. Евреев они мне напоминают. По манере держаться независимой («наглой», если верить властям и большинству граждан) – и по раздражению, которое эта манера у этих категорий вызывает. Помните старый, времен школы, анекдот – всем известный, простите, что напоминаю. Идет собрание, докладчик мечет громы и молнии, обещает выявить носителей несоветского настроения, не пощадить никого. Еврей в зале бормочет себе под нос: «Как жмут, сволочи! А, как жмут!» Сосед выставляет ухо, поворачивается, железным тоном спрашивает: «Кто жмет?» – «Ботинки жмут». – «Так вы же в сандалях». – «Потому и в сандалях, что ботинки жмут»… Вот так вот мутить воду, без стеснения глумиться над человеком на трибуне и под конец обязательно вывернуться неприятным для бдительного гражданина образом – это же и есть образец стиля либералов.

Думаю, что не ошибусь, если скажу, что либералов и консерваторов среди евреев примерно так на так. Что неожиданно. Казалось бы, Вавилон плюс две последние тысячи лет – хрестоматийный образец угнетенного народа: диссидентствуй! Но нет, торквемад и троцких более или менее поровну. Переходы из троцких в торквемады не редкость, из благополучия в бунтарство – тоже. Возможно, из подражания Творцу: Он, завершив все свои намерения и признав их исполнение «хорошим весьма», почил от трудов. Но очень скоро стал вводить новшества: выгнал человека из рая, промыл вселенную потопом, ввел кого надо в Египет, вывел из Египта и так далее. Так что не стоит настаивать, что главное, дескать, твердая рука и вертикаль власти, и ура консерваторам, которые сохранят эти завоевания во что бы то ни стало, а либералов, разрушителей, прижмут к ногтю.

Оглядываясь назад, вижу: и сближался я почти всегда с либералами, и их, стало быть, ко мне тянуло. Лидия Чуковская – олицетворение либерализма. Исайя Берлин, тот вообще основатель современной либеральной политической философии. Ахматова служила либеральным идеалам, хотя и ставила в заслугу Пушкину, что не скрывал убеждений, шедших вразрез с общественным либеральным мнением (а это, объясняла, не шутки). К Екатерине II (грамоты дворянству) и Александру II (освобождение крестьян), врать не стану, на чай не забегал. Но единомышленники.

Под конец признаюсь, что либерализм я рассматриваю не как идею, а как насущную необходимость. Избушку, лодку, саму жизнь – их все время нужно чинить. Идейно как раз охранительство. Власть охраняет занимаемое положение. Редко когда подвластные – свое достоинство.

Прошла церемония инаугурации, президент стал президентом. Можно сказать «церемония», можно «обряд». Потому что первоначальное значение инаугурации – прорицание, его совершали авгуры по предзнаменованиям, по сопутствующим чудесам, а если их нет, привлекая случай – кидая жребий. Авгуры – почетные римские жрецы, в переводе «гадатели». Так сказать, официальные, в ранге государственных деятелей. Со временем нужда в них отпала, начальство само соображать стало, кому кем быть, кого назначать. И действительно, Гидрометцентр погоду на завтра угадать не может, а тут – главу государства.

Старый президент стал новым, новый старым – вот и все чудо. Единственно какое можно извлечь из этого прорицание – это что в лучшем случае жить будет скучно. Но мы на этот свет пришли не веселиться и как-нибудь скуку потерпим. Тем более что он инаугурировался не чтобы нас развлекать. Прибавим: и слава Богу. Потому что Сталин наших родителей и дедов-бабок четверть века так веселил и развлекал, что предпочтешь всю жизнь в бане с пауками жить, только бы в дверь не постучали. Заявляю это не умозрительно, а по личному опыту, поскольку проучился при нем всю школу.