Дом малых теней - читать онлайн книгу. Автор: Адам Нэвилл cтр.№ 46

Кэтрин вскрикнула и проснулась.

…Издевательства во второй школе были хуже, чем в первой, главным образом потому, что жи-водерский навык детей недостаточно хорошо развит в младших классах. Она помнила, что каждое утро в течение почти что двух лет чувствовала себя настолько больной нервами, что едва могла есть, и проводила большую часть своих игр и обеденных перерывов, прячась в разных закоулках маленькой школы.

В детстве она молилась, желала и молилась, пока у нее не начинались головные боли, чтобы дети из специальной школы вернулись и забрали ее, как Алису. У нее был шанс, когда Алиса вернулась за ней в тот день в сентябре, и она пережила это во сне так же ясно, как в тот день, когда это произошло. Она даже запомнила все слова.

Она спала, или это был очередной транс? Сознание ушло так далеко вглубь, внешний мир все еще был размытым.

Это не воспоминания, напомнила себе Кэтрин. Это детские фантазии, созданные, чтобы объяснить похищение Алисы. Ее подруга никогда ничего не говорила о Красном Доме в тот день, когда она представляла, что Алиса вернулась за ней. Или говорила? Кэтрин не могла сказать наверняка.

Да и все те другие события — когда мальчик с деревянным лицом явился прямо на детскую площадку, чтобы спасти ее, когда все дети вдруг резко прекратили издеваться над ней, когда даже учителя почему-то стали относиться к ней настороженно, — она наверняка придумала. Все это фантазия.

Ее мутило. Подвешенный во мраке комнаты мозг утратил все ориентиры, она боялась, что упадет в обморок и снова очутится в самом сердце видения, где Алиса и ее спутник с деревянным лицом уже поджидают ее. На подбородке снова кровь. Еще один транс.

Попытавшись сесть, она зажмурилась от боли в шее. Центр тяжести ее тела резко ушел куда-то назад. Может, конечно, вся беда в том, что сама комната наклонилась, и кровать поехала по полу. Сложно было судить — в темноте не было видно ни зги.

Старая ткань ночнушки неприятно терла кожу, но Кэтрин устала сопротивляться всем этим неудобствам Красного Дома. Все равно ее пот худо-бедно смягчил это рубище. Простыни тоже вымокли и похолодели. Горькое меловое послевкусие микстуры, что дала ей Мод, свербело на языке. Кэтрин сглотнула — воспаленное горло горело. Воздух в комнате был спертым, терпко воняло мокрое дерево.

Она нащупала прикроватную тумбочку, кончиками пальцев коснулась стеклянного края стакана с водой, оставленного для нее Мод. Залпом выпив воду, которая тоже оказалась не то пыльной, не то несвежей, Кэтрин стала искать выключатель лампы. Во время поисков ее телефон упал с тумбочки и стукнулся о коврик на полу. Маленький прямоугольник экранчика вспыхнул, распространив ореол бледно-зеленого свечения над кроватью.

Слабый свет омыл крепко сбитую черную фигуру у подножия ее кровати. Та застыла прямо, будто бы слегка подавшись вперед. Кажется, она тянулась к Кэтрин, но оказия с телефоном застала ее посреди этого действия врасплох.

Экран быстро погас, погрузив комнату во тьму — еще большую, чем раньше. Кэтрин, ошарашенная, уронила стакан на покрывало.

Она не могла дышать от испуга. Руки и ноги одеревенели. Сердце набатом стучало в ушах. Все мысли ушли, уступив место одной-единственной, панической: господи, пока я спала, ЭТО сидело в дюймах от моих ног, сидело и ЧТО ОНО ТУТ ДЕЛАЛО?

Выпутавшись рывком из простыни — стакан скатился с матраса на коврик, застучал по деревянным половицам, — Кэтрин в панике потянулась к лампе. Пальцы казались набитыми ватой — никак не могли нашарить кнопку. Она была уверена, что ночной гость суетливо лезет из своего укрытия прямо на кровать и хватает своими холодными волосатыми лапами ее за ноги. Когда кнопка все же нашлась, у нее ушли последние силы на то, чтобы вдавить ее. Голова закружилась от ужаса, и Кэтрин подумала, что вот-вот грохнется в обморок.

Стены кроваво-красного цвета вспыхнули со всех сторон. Еле-еле сдерживая крик, Кэтрин повернулась к изножью кровати, готовая к чему угодно.

И облегченно выдохнула — так, что заныли ребра. Взгляд затуманился от слез.

Фигура все еще была там — неподвижная, безликая, выжидающая.

Портняжный манекен. Посадка плеч такая, будто отсутствующая голова была гордо поднята. На нем висело то самое платье, что Эдит выбрала для нее на смотр.

Ее облегчение было временным — вернулась тупая боль в переносице, возобновилось с удвоенной силой жжение в горле. Кэтрин тошнило. Что за дрянь они дали ей выпить? Могла ли эта настойка быть такой старой, что стала непригодной? Может, это отвар опиума? Но опиум вроде бы не горчит. Хотя Кэтрин не удивилась бы, узнав, что старушки припрятали где-то в доме опиаты. Она представила себе старые, хрупкие руки Эдит, разводящие тертый белый порошок спиртом. Но если подумать, Кэтрин стало клонить в сон задолго до того, как ей дали микстуру. Тогда что-то подмешали в еду? Не в этом ли Эдит однажды упрекнула Мод при ней?

Она потрогала свое лицо. Лоб и щеки — холодные, никакой температуры, никакого озноба. Состояние сродни тому, что испытываешь утром после похмелья. Но пробуждение не развеяло всех тревог. Безмолвная экономка, должно быть, внесла наряженный манекен в комнату, пока Кэтрин спала, но она не слышала, как кто-то входил в комнату, и не помнила, чтобы кто-то включал свет. Как это было возможно? И зачем нужно приносить сюда ужасное платье для беременных, что носила мать Эдит почти век назад, именно сейчас?

Кэтрин чувствовала себя слишком одурманенной и слабой, чтобы определиться, был ли это еще один странный ритуал Красного Дома или очередной уродский розыгрыш. Она откинулась на подушки, перекатившись на чуть менее влажную и смятую часть кровати. Подтянув ноги к груди и обхватив их руками, она стала думать, как же быть дальше, и сама не заметила, как думы перетекли в смутное подобие дремы.

Пробудил ее звук собственного голоса. Она не открыла глаза — они и так были чуть ли не вытаращены в темноту.

Кэтрин вскочила с постели уже во второй раз за ночь. Еще один транс? Вот такого раньше точно не было. Они происходили только тогда, когда она была рассеяна, но бодрствовала. Уже второй невыносимо яркий сон отступил — пусть и не так быстро, чтобы его детали не вернулись напоследок трепещущими неприятными вспышками.

Группа маленьких фигурок у подножия ее кровати. Или это дети в масках? Двое из них точно улыбались, держась за керамические ладони портняжного манекена. Девушка в шляпке и куклоподобный мальчик. Настоящие волосы были плотно вшиты в бесцветный фарфор его головы. Старомодный костюмчик плотно сидел на тщедушном тельце, будто мальчик перерос его или напялил вещи младшего брата. Поля шляпки бросали на лицо девушки тень, и ничего, кроме худого подбородка и одеревеневшей улыбки, разобрать было нельзя.

А еще в этом кошмаре на плечах у манекена была голова — бледное лицо с темными слезящимися глазами было частично скрыто вуалью, прикрепленной к широкополой шляпе. Шляпа была украшена темными цветами, совсем как старинный свадебный торт.

За фигурами мальчика и девочки маячило нечто кожисто-морщинистое, темное, бельма его жутких глаз нетерпеливо вращались. Маленький рот на смоляно-черном лице был открыт, жизнерадостно демонстрируя желтые зубы. Та самая мартышка из заснятого представления Мэйсона, убежавшая прочь с головой Генри Стрейдера?