Всё, что осталось - читать онлайн книгу. Автор: Сью Блэк cтр.№ 51

И тут внезапно все закончилось. Никакого перекрестного допроса или повторного опроса обвинением. Я готовилась к худшему, но процесс завершился в мгновение ока. Никогда нельзя знать заранее, что произойдет в зале суда, особенно если ты не в курсе тактик, выбранных обвинением и защитой.

До процесса и в ходе него подсудимый и его сообщница утверждали, что невиновны, а потом, без предупреждения, внезапно признали свою вину. Мужчина сознался в убийстве, а женщина — в пособничестве и лжесвидетельстве перед судом. Пожизненный срок, присужденный убийце, был продлен с учетом отягчающих обстоятельств, а именно расчленения, и за добровольное признание его почти не скостили, потому что оно прозвучало, когда процесс шел к завершению, а также из-за тяжести преступления. Ему предстояло провести в тюрьме не менее тридцати шести лет.

Вскоре после вынесения приговора преступник сознался, через своего потрясенного адвоката, в том, что расчленил еще как минимум четырех разных мужчин. Это стало полнейшей неожиданностью для полиции, однако он отказался сотрудничать и не сообщил ни имен жертв, ни мест их захоронения.

Он действительно одно время работал вышибалой в ночном клубе, но также являлся штатным «мясником» известной лондонской банды. Если они убивали информатора или кого-то еще, кто мог им причинить неприятности, то доставляли тело к задним дверям клуба посреди ночи. «Мясник» расчленял труп и передавал по частям «мусорщику», который должен был от него избавиться, обычно, закопав в лесу Эппинг, где наш убийца, по его словам, спрятал ладони жертвы.

Он побывал в подмастерьях у опытного «мясника» и научился максимально эффективной тактике «разделывания» трупов. Тот факт, что за сокрытие расчлененных останков отвечали представители другой «специальности», объяснял его полнейшую беспомощность в этой сфере, в сочетании с отточенным «мясницким» мастерством.

Оказывается, это тоже может быть работой: только представьте, как она будет смотреться в резюме!

Я испытала громадное облегчение, осознав, что мы с Люсиной оказались правы. Ткани лица удалили, чтобы запутать следствие. Изначально обвиняемые валили вину в убийстве друг на друга, причем указывали разные методы. Только исследование лица и мягких тканей головы могло подтвердить, кто из них говорит правду, поэтому его удаление было своего рода страховкой на случай, если они попадутся. Они считали, что если мы не сможем установить, кто из них лжет, то суд не придет к однозначным выводам. Почему они изменили тактику и сознались, так и осталось неизвестным.

Их мотивы были исключительно финансовыми. Они продали имущество жертвы и опустошили его банковские счета. Это был ни в чем не повинный человек, который дал крышу над головой двум приятелям в нужде, а они ему отплатили, убив и разрезав на куски.

В суде я никогда не позволяю себе отвлекаться на других присутствующих в зале. В зрительный контакт я вступаю только с адвокатами и судьей. Я никогда, ни в коем случае, не смотрю на обвиняемого. Если я встречусь с ним на улице, я не хочу его узнать. Я редко смотрю и на лица присяжных, разве что в случаях, когда меня просят им что-то объяснить, потому что не хочу, чтобы чья-то мимика отвлекла меня от заданного вопроса. Обычно я стараюсь смотреть на плечо присяжного, сидящего прямо по центру. Я не обвожу взглядом зал, потому что эмоции сидящих там родственников могут пошатнуть мою сосредоточенность. Я поражаюсь их стоицизму, особенно на процессах по делам об убийстве. То, что им приходится выслушивать, порой настолько интимно и жестоко, что я невольно задаюсь вопросом, каково им присутствовать на открытом заседании, когда журналисты записывают каждую жуткую деталь, чтобы немедленно опубликовать онлайн, а на следующий день еще и в газетах. Семьи — тоже жертвы, и их терзания порой видны невооруженным взглядом.

У СМИ есть право сообщать об убийствах, но они настолько их смакуют и придумывают такие кошмарные заголовки, что все вместе выглядит просто отвратительно. Чем извращенней убийство, тем лучше продаются газеты. Я уверена, что они не вели бы себя так хищнически, как стервятники, окажись затронуты их семьи, но пока людей интересуют мерзкие подробности, будет существовать и беспринципная пресса.

Я не уверена, что смогла бы выдержать, коснись дело моей семьи — особенно если бы мою дочь убили, а преступником оказался мой сын. Именно так произошло в 2012 году в деле, попавшем в объектив журналистов из-за того, что жертвой оказалась актриса, недавно снявшаяся в популярном телесериале.

Об исчезновении Джеммы Маккласки сообщил ее брат Тони через день после того, как ее в последний раз видели живой. Он заявил, что надеется на ее возвращение и присоединился к поисковой партии, разыскивавшей ее. И все это время он отлично знал, где его сестра.

Джемму зафиксировали камеры наружного наблюдения, когда она входила в дом в восточном Лондоне, где жила вместе с братом; оттуда же был совершен последний звонок с ее мобильного телефона. Пять дней спустя, в Риджентс-Канал, в миле оттуда, был найден чемодан. В чемодане оказался торс молодой девушки с отрезанными конечностями. Опознание по татуировке и последующий анализ ДНК подтвердили, что это Джемма.

Неделю спустя ее руки и ноги, завернутые в полиэтиленовые пакеты, были найдены там же, в канале. Голову нашли только спустя полгода, выше по течению, тоже в черном пластиковом мешке. И только тогда выяснилась причина смерти.

Брат Джеммы, страдавший наркозависимостью, был арестован по обвинению в убийстве. Он славился своим непредсказуемым, порой жестоким нравом, и Джемма, по словам свидетелей, начинала возмущаться его безответственностью и возраставшей тягой к наркотикам. Он признался, что они поругались из-за того, что он оставил открытым кран и устроил в ванной потоп. Брат утверждал, что действительно вышел из себя, но не помнит, чтобы бил ее, убивал или расчленял.

Причиной смерти стал удар тупым предметом по голове. Обстоятельства убийства и последовавшего за ним расчленения говорили о характерном дефензивном паттерне: яростная ссора в состоянии наркотического опьянения; убийца и жертва хорошо знают друг друга; смерть наступает в доме жертвы; расчленение производится без соответствующей подготовки и планирования; тело разделяют на шесть частей, оборачивают их в пакеты и переносят в чемодане, а затем выбрасывают в водный массив, ближайший к месту убийства и легко достижимый. Первые попытки расчленения не удались, и преступнику пришлось сменить орудие; в обоих случаях он пользовался обычными домашними инструментами, ножом и топориком. Все это указывало на человека, не имевшего опыта подобных преступлений, и подозрение неизбежно падало на Тони Маккласки.

Поскольку он продолжал утверждать, что не помнит, что произошло, картина преступления составилась отчасти из фактов, а отчасти из предположений. Доподлинно известно, что Эмма получила как минимум один смертельный удар по голове тяжелым предметом, который не удалось ни установить, ни обнаружить. Вероятно, она скончалась на том же месте, где упала. Когда Маккласки, находившийся, вероятно, под действием наркотиков и сильно возбужденный, понял, что убил ее, то сразу запаниковал и, вместо того чтобы взять на себя ответственность за преступление, предпочел избавиться от тела и притвориться, что ничего не знает.