Весы Лингамены - читать онлайн книгу. Автор: Роман Орлов cтр.№ 36

Наланда ухмыльнулась про себя: «Так вот, оказывается, какие они, эти учёные дядьки, ходившие в наших надсмотрщиках столько лет! А какой он забавный и непосредственный!»

— А вы для нас как инопланетяне! Мы людей-то 50 лет не видели! — добавила Наланда, издав предательский смешок, вырвавшийся из её уст как спонтанный жест одобрения.

Но Гелугвий, на его беду, не имея практически никакого опыта общения с противоположным полом, воспринял этот жест как пощёчину. И, как мы узнаем в дальнейшем, это чуть не изменило ход всей нашей повести.

А меж тем до отключения Колпака оставались считанные минуты. Штольм с Лингаменой расположились в Запретной Комнате у кнопок управления.

— А что, Лингамена, — подмигнул старшему товарищу Штольм, — может, другую кнопочку нажмём? И запрём их там во имя науки? Зато как кармопроцент-то, глядишь, подскочит!

— Ужас, — притворно строго сказала Лингамена. — Где ты этого набрался, Штольмик?

— Ну что ты! О таком можно прочитать лишь в жутких хрониках тёмных веков…

— Сдаётся мне, — как бы между делом заметила Лингамена, — на каждый век найдётся свой хвостатый Ящер, вот и наш не исключение… Когда я уходила, ты, помню, начинал тут ещё молоденьким, чуть старше Гелугвия. И у тебя, кажется, были такие смешные усики. А теперь ты такой матёрый учёный. И ни тебе усиков, ни волос. Как время-то бежит.

Последовал обмен понимающими улыбками: покровительственная Лингамены осветила благодарную Штольма. Затем учёные вернулись к датчикам. 9:59. Потекла последняя минута пятидесятилетнего эксперимента. Пяти десятков лет веры и научных экзерсисов крепкого засола.

— О чём ты думаешь? — спросила женщина.

— Да так. О чём может думать «матёрый ученый»? О том, как он будет воплощать свою идею в изменившихся условиях. 20 лет учился, 40 лет мечтал, — ответил Штольм, привычным жестом поднимая очки на лоб.

— Ту же идею в новых условиях?.. Я смотрю, ты всё так же забавляешься с этими стёклышками на носу, я помню…

Но она не договорила. Запищал обратный отсчёт времени, и рука Штольма потянулась к кнопке отключения поля.

— Ты ещё можешь успеть остановить меня, — быстро бросил Штольм коллеге.

Женщина лишь весело хмыкнула. С последним сигналом Кнопка Кнопок вдавилась в приборную панель, и на мониторах возникла картинка поселения. В динамиках запели птицы, и зашумел ветер в поле.

— Ну-с, давайте посмотрим на них! — громко выдохнула Лингамена. — Надеюсь, там наши ещё в грязь лицом не ударили? Или Ящер там один за всех говорит?

Они прильнули к экрану. Всё было как на ладони. Монитор на мгновение выхватил и будто специально приблизил задумчивое лицо Наланды.

— Наланда! — с волнением ахнула Лингамена. Эклектида единственная из нынешних работников ИКИППСа присутствовала при «закладке» города и проходе поселенцев через туннель. И сейчас в голосе старой учёной вместо обычных ноток сарказма слышалась лишь светлая грусть ностальгических воспоминаний. — Она была ещё совсем девочкой, когда решилась на Эксперимент во имя науки!

Штольм участливо смотрел на коллегу.

— Да. Понимаю, о чём ты, — негромко сказал он. — Мы не имеем права отступать.

С момента открытия внутреннего города потекли уже вторые сутки, и захлестнувшая нас волна напряжения теперь неуловимо уходила в длительный отлив. Невидимые своды Колпака Неймара, скручивавшие пространство в бараний рог и замыкавшие его вокруг крохотного островка земли, сейчас были убраны, а кармосчётные машины ИКИППСа впервые за последние полвека стояли без дела. Долгий эксперимент был наконец завершён.

После нашего визита под Колпак полный энергии Ящер так и остался в поселении, и никакими пирогами его оттуда уже было не выманить. Мы же — работники института — испытывали смешанные чувства, но понимали, что нашей вины в незапланированном прекращении Эксперимента нет, поэтому недавние переживания начали понемногу отпускать нас. Сейчас мы в кои-то веки просто собрались попить чайку в нашей рабочей комнате. Я и Дарима, Штольм, Лингамена — все мы выглядели посвежевшими, румяными, освободившимися от долгой ответственности. А Текано и вовсе нынче скакал молодым здоровеньким зайчиком — он попросился помогать Ящеру в городе, и только его и видели. Вот разве что Гелугвию сейчас по известным причинам было весьма не по себе, но и он, тем не менее, рассчитывал заслуженно отдохнуть вместе со всеми. Но не тут-то было.

Упомянутый инженер-программист вбежал в комнату и остановился на пороге такой взволнованный, что я сразу почуял — явно не вчерашние романтические неудачи довели его до такого состояния.

— Тоссирх из Института Богоявления на связи! — чуть отдышавшись выпалил он.

— И что такого срочного, позволь поинтересоваться? — улыбнулся Штольм. — Никак, они там Бога нашли?

— Да нет, всё ровно наоборот, — всё ещё учащённо дыша, просипел в ответ наш милый гигант. — Они считают, что это мы нашли!

Когда тебе приписывают подобное, то даже несмотря на недавние эпохальные события начинаешь шаг за шагом перебирать в уме рабочие моменты минувших дней, мучительно пытаясь вычленить из их бесцветной череды хоть какие-то расчёты, отдалённо могущие напоминать только что озвученное коллегой утверждение.

— Кроме Ящера в туннеле мы больше ничего интересного не обнаружили! — высказал я первое, пришедшее на ум.

— Да, да, вот именно — Ящер! Он! — добавил Гелугвий со странным, почти зловещим выражением лица. — Но это ещё цветочки. Главное — они идут. Все они идут сюда. Пешком!

Надо сказать, что далеко не одним Ящером единым полнился мир во время нашего с Даримой отсутствия в городе. Оказалось, мы многое упустили, пока катались на Карусели и ездили вызволять из беды Текано. Вернёмся же пока на полтора месяца назад — в тот день, когда мы уезжали путешествовать — и узнаем, какая лавина событий накрыла Институт Богоявления, с деятельностью и сотрудниками которого, как мне кажется, пришло время познакомиться чуть ближе.

Стоял тёплый тихий вечер первого дня лета. В то время как другие сотрудники уже давно разошлись по домам, Тоссирх, келейный руководитель ИБ, в этот день засиделся на работе дольше обычного. Одним глазом он смотрел в открытое окно, наблюдая заволакивающие двор сумерки и слушая немногочисленные звуки улицы, состоявшие по большей части из пения птиц, рассевшихся на садовых деревьях. Другой глаз предводителя ИБ был прикрыт, но не полностью; боковым зрением оного Тоссирх привычно улавливал сводку новостей, поступавшую в это время в базу из различных научных центров, в том числе и из ИКИППСа. Точнее сказать, улавливал он всё-таки не сами новости — нет, сидя к ним вполоборота человек 32-го века этому пока не научился. Им воспринимался, скорее, лишь спокойный зелёный фон вокруг блока новостей, сделанный, видимо, «по моде» кристалловизоров. Так как ничего интересного, по обыкновению, не происходило, достаточно было краем глаза фиксировать этот приятный «летний» цвет, чтобы знать, что к экрану можно не присматриваться. И долго лилась так эта дремотная закатная нега, и Тоссирх уж привычно подумал, что ещё пять минут — и домой, но тут намётанный глаз старого ибэшника уловил на экране какое-то нездоровое мельтешение. Птицы и шумы улицы в момент перестали занимать этого закоренелого апологета монархизма, и он весь подался к экранам. Выяснилось, что ИКИППС сообщал о загадочным образом выпавшем из записи часе наблюдений и небольшом скачке кармопроцента. Тоссирх кисло улыбнулся. Радоваться этому или огорчаться? «Что для нас есть успехи коллег из противоположного лагеря? И что есть для нас их неудачи? За собратьев по научной деятельности в случае их успеха мы можем порадоваться. Но не будет ли означать достижение ими ста единиц кармопроцента отсутствие Создателя?» Тоссирх даже покривился от такой мысли. «Полагаю всё же, что работа наших институтов не носит взаимоисключающий характер. Успех ИКИППСа будет означать лишь, что на всё воля Его, а пути к постижению — неисповедимы. Только доказательств у нас, как обычно, нет». Учёный отвлёкся от новости и задумался. «У них же совсем другие методы. Их алгоритмы, вычислители и незримые нити, которыми они затянули всё поле внутреннего города… нам всё это не подходит. Этими инструментами — да и никакими другими — нам не доказать существование Создателя. Полный агностицизм!»