Главные вопросы жизни. Универсальные правила - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Курпатов cтр.№ 9

Если же ты не можешь реализовать свою социальную потребность в коллективе, то надсадно ищешь близкого человека – мол, если нельзя со всеми, то, может быть, с кем-то одним получится? Такова логика рассуждений. А где его найдешь-то, если вас опять же ничего не объединяет, нет общей платформы – целей, ценностей, смыслов, ориентиров… Надолго таких отношений, как правило, не хватает . Все держится на одной только простой межличностной симпатии, которая, к сожалению, если нет никаких дополнительных факторов, скрепляющих пару, имеет срок годности.

Вы посмотрите на маленьких детей – они ведь не сразу друга-не-разлей-вода ищут и родственную душу. Сначала они пытаются в группе функционировать, затвердиться в ней, место свое в ее иерархии определить, и лишь затем, когда не получается в группе получить искомое, когда взаимные конфликты и трения в ней возникают, дети делятся на парочки. Ну или страдают поодиночке, мечтая о «настоящем друге»: «Мама, купи мне собаку!»

В целом для нас группа, социум, конечно, важнее. Хотя, возможно, взрослый человек с этим и не согласится. Но это так. Просто хроническое разочарование в отношении социума, разочарование в возможности быть счастливым в большой группе уже вызвали у взрослого человека стойкую неприязнь к «массовости». Вообще, когда мы ищем одного из тысячи тысяч, как говорит где-то Ницше, – это, с одной стороны, свидетельство разочарования в «обществе», с другой – симптом внутреннего роста.

Так что изначально, как это ни парадоксально, важнее социум. Но потом, когда мы понимаем наконец, что со всем социумом нам никогда не договориться, что он никогда не примет нас целиком – то есть такими, какие мы есть, мы начинаем искать человека . Диоген это хорошо иллюстрирует. Однажды он говорил на площади о чем-то весьма серьезном и важном, но никто не обращал на него ни малейшего внимания, потом мудрец защебетал по-птичьи, и вокруг собралось множество людей. Диоген прекратил свое пение, посмотрел на собравшихся и сказал: «К серьезным вещам вы относитесь пренебрежительно, а слушать всякую чепуху готовы всегда!» Ну и ходил потом по городу среди бела дня с зажженным фонарем, выкрикивая свою знаменитую фразу: «Ищу человека!» По-моему, весьма симптоматично.

Проблема для нас заключается в том, что у каждого есть (у кого осознанная, у кого – нет) потребность в том, чтобы фактически, а не номинально относиться к какой-то действительной общности людей. Ощущать себя членом какой-нибудь необыкновенной общности, чтобы всем вместе слезы ронять, когда мишка взлетает со стадиона. Но сейчас таких общностей нет . И сначала мы пытаемся удовлетворить свою потребность найти себя в социальной группе, а когда это не получается, мы начинаем искать хоть какой-нибудь общности. Когда вас не приняли в классе, вы ищете еще одного такого же непринятого, с кем вы объединитесь по важному общему признаку, а затем найдете и еще какие-то важные для вас двоих ценности. У вас будет на двоих что-то общее, и вам станет лучше.

Но когда человек выходит на третий уровень развития личности, то содержательные отличия между людьми отступают на второй план, а на первый план выходит сущностное сходство. В конце-то концов, какими бы разными мы ни были, мы в каком-то сущностном смысле очень похожи. Так что нет ничего удивительного в том, что мы можем звучать эдаким «камертоном», прислушиваясь к «звуковым волнам», исходящим друг от друга.

Сначала, правда, человеку не совсем понятно, что ему с этим «камертоном» делать и о чем «поют» соседние. Поэтому возникает какой-то страх, неуверенность, напряжение. Неловко стоять голым перед теми, кто укутался в шубы. Но постепенно человек, ощутивший себя самого, начинает понимать, что в этой эмоциональной, сущностной близости нуждаются все люди. Приходит понимание, что на самом деле это нормальная форма существования по-настоящему зрелых людей. Понимание, что для истинной общности, для истинной близости друг с другом нам даже не нужны некие формализованные «общие ценности». Чтобы чувствовать себя вместе счастливыми, нам достаточно просто… побыть вместе . Зачем, в таком случае, нам какие-то общие ценности, идеология, интересы? И какие они могут быть, если мы объединились не по какому-то общему признаку, а по причине синхронистичности друг другу?..

Болезненная лирика одиночества

При этом ни в коем случае нельзя формировать в своем сознании лирический образ одиночества. Когда оно кажется нам лирическим объектом, становится элементом поэтического мировосприятия – это катастрофа. «Ничто так не пьянит, как вино страдания», – говорил Бальзак, а нам остается только добавить, что страдание одиночества – самый верный и самый быстрый способ «спиться» окончательно и бесповоротно. «Я один», мне «целый мир – чужбина», «белеет парус одинокий» и «ой, цветет калина в поле у ручья». Это же какая поза! Боже правый! Роняйте, граждане, слезы!..

Потому что, если говорить серьезно и без обиняков, одиночество – это или от глупости, или от инфантильности, или от претенциозности крупномасштабной, или, прямо скажем, от общей ограниченности . Ну, к сожалению, это так. Если ты уже повзрослел, то должен понимать: вокруг тебя тысячи людей, и среди них есть хорошие, настоящие, замечательные, и если ты, при таких-то вводных, до сих пор один-одинешенек, значит – делаем вывод – ты что-то не так делаешь в этих своих отношениях с другими людьми. Ну или они подлецы все? Так получается? Но если они все подлецы поголовно, что ж ты страдаешь от одиночества? Радоваться должен, что они тебя не принимают в свою компанию!

Иными словами, каждый взрослый, умственно здоровый человек должен понять: когда речь заходит об одиночестве, перед ним жесткая альтернатива – или признать собственную личную неуспешность в деле устроения межчеловеческих отношений (то есть признать собственные ошибки и недоработки на этом поприще), или согласиться с бессмыслицей, что кругом одни моральные уроды (что, разумеется, далеко не так).

И надо сделать этот внутренний выбор – сознательно, серьезно, вдумчиво, без истерики. Если ты действительно согласен с тем, что кругом одни подлецы и душегубы, а ты тут единственный благородный рыцарь, можно заниматься этим моционом – страдать от одиночества, ходить туда-сюда по крепостной стене и ждать, когда же тебе призрак твоего папаши явится. На здоровье! Но если человек не готов пойти на такое неоправданное обобщение, то ему самое время стукнуть себя по голове, выбить из нее эту романтическую идею одиночества и начать что-то делать со своим способом коммуникации.

Есть, конечно, и еще одна составляющая этой проблемы, такая полусознательная, что ли… Часто, как это ни парадоксально, за болезненным чувством одиночества, за соответствующим страданием скрывается банальная сексуальная неудовлетворенность . Например, человек живет в браке, а страсти ко второй половине уже не испытывает – каким будет его психологическое состояние? Не из лучших. И возникает у него потребность пойти «налево». Потребность возникает, а он не идет, потому как «нельзя» или не ждет его никто.

И вот начинается идея одиночества – мужу или жене объявляется, что, мол, тебе на меня наплевать, что я чувствую себя лишним и так далее. Человек сам себя накручивает, драматизирует, встает в героическую позу. А на самом деле просто ищет какого-то внутреннего оправдания своей предстоящей, гипотетической, возможной супружеской измене. Вот и весь пафос одиночества.