Этот прекрасный мир - читать онлайн книгу. Автор: Генри Миллер cтр.№ 25

Теперь Мандра стоит на коралловой гряде в центре чаши-аквариума с золотыми рыбками, лениво плещущимися в воде. Фигурка Мандры крошечная, а золотые рыбы – огромны. Город перестает колыхаться, контуры застывают, стены превращаются в коралловый саженец в аквариуме. Мандра смотрит вокруг огромными круглыми глазами, в них удивление сменяется тревогой. Она на утесе посреди черного моря, полного шипящих гадов, которые бросаются на утес и гипнотизируют ее огромными выпуклыми глазами. За стенками аквариума, в котором стоит Мандра, мечутся стаи чаек, с манускриптами в клювах. Они облетают глобус, хлопая огромными крыльями. Мандра лихорадочно старается прочесть иероглифы, запечатленные на манускриптах. Символы во всех формах письма, ни одну из которых она не может расшифровать. Аквариум облеплен этими странными знаками, которые Мандра тщетно силится прочесть. Беспомощно она стоит на скале, заточенная в стеклянную чашу. Утес становится лиловым островом – тем самым, который нашел звездочет, ползая на четвереньках. Теперь остров ярко-зеленый, на нем множество стеклянных пальм, продолжающих выпускать все новые побеги из стекловолокна. Меж пальм появляется белая тропка, обрамленная кактусами. Мандра бежит по этой белой тропинке, колючки кактусов рвут ее плоть. Ветер, который поднимается от ее бега, заставляет пальмы звенеть, словно раздвигаемая шторка из бус.

Она бежит по белой дорожке к домику в форме яйца. В нем нет окон, он выстлан ковром, сделанным из ватной прокладки. Стены домика целиком из мягкого войлока. Звон стеклянных листьев превращается в музыку шарманки, приглушенная мелодия, которая тонет в мягкой белой обивке стен. Доносится тихий стук в дверь. Мандра зажимает уши ладонями, как будто слышит оглушающий лязг техники. Стук повторяется. Мандра падает без чувств. Ко лбу ее прижата лента с заклепками, которые бешено пульсируют. Клепальная машина пробивает асфальтовое покрытие, от которого брызжет поток гравия. Клепальные машины вгоняют раскаленные докрасна болты в лоб Мандры. Лоб трескается, и мы снова видим извилины серовато-белого мозгового вещества. На миг мозги кажутся коралловой подложкой, потом они постепенно превращаются в стальные балки, скелеты зданий, сквозь которые идут человеческие скелеты. Они идут на свет громадного прожектора, от которого их кости фосфоресцируют. Они блуждают стальными садами, движутся навстречу оглушительному лязгу клепальных машин. Играет орган… нет, это шарманка. Музыка дикая, неистовая. Скелеты оживают. Звук бьющегося стекла, скрежет колес, крошащих осколки, волчий лай. И внезапная тишина. Появляется звездочет с маленьким механизмом в груди, в дурацком колпаке и зеленых очках на носу. Механизм замедляет ход, затем замирает окончательно. При этом звездочет вскидывает руки и пляшет, как одержимый, вопя: «Бискра! Маратта! Вальево! Сьенфуэгос!»

VIII

Гостиничный коридор. Горничная идет по коридору с полотенцем в руках. Она подходит к номеру тридцать пять и стучится. Ответа нет. Горничная открывает дверь и попадает в огромную паутину, которая опутывает ее, будто сеть. Она роняет полотенце и с криком выбегает из комнаты.

Мандра сидит нагая на постели и смотрит в большое овальное зеркало на стене. У нее глаза сиамской кошки с двумя узкими полосками в самом центре радужки. Она улыбается своему отражению, как будто улыбается незнакомке. Она разговаривает с отражением, не узнавая себя. Лицо той, что сидит на кровати, печально, лицо той, что в зеркале, улыбается. Мандра говорит громко, сердито, жестикулируя, но лицо в зеркале улыбается печально, непостижимо. Она встает и приближается к отражению в зеркале, насмешливо жестикулирует, но отражение отвечает нелепыми, деревянными, как у марионетки, жестами. Мандра хохочет, громко, истерически, но отражение дарит в ответ все ту же замогильную улыбку. В муке она рвет на себе волосы. Отражение в зеркале торжественно воздевает руки, но вдруг одна рука выскакивает из гнезда и валится на пол. Оставшаяся рука повисает бессильно, словно омертвелая, а рука на полу продолжает двигаться, словно ее дергают за невидимые ниточки.

Мандра в ужасе наклоняется, чтобы подобрать руку. И из-за этого головой пробивает зеркало. Выпрямившись, она видит двух женщин, соединившихся, словно сиамские близнецы. Обе пытаются оторваться друг от друга. Вцепившись в раму зеркала, они тянут, выкручивают, извиваются. В этой борьбе за разъединение зеркало начинает вращаться. По комнате вихрем носятся руки-ноги, расчлененные тела, отрубленные головы. Зеркало перестает вращаться.

Мандра идет через лес обезглавленных деревьев. Некоторые деревья лежат на земле, как надгробья, другие стоят прямо, кое-где вырезанные в форме человеческих тел. Часть из них – огромные глыбы в виде многогранных черепов. А другие – это торсы, у которых по локоть отрублены руки. У некоторых по два лица – одно приплюснутое, а другое выпуклое. Иные же распростерты на земле, как святые, древесина гниет, и черви ползают по их телам.

Когда Мандра проходит меж фигур, некоторые деревья оживают. Человеческие формы, которые им отчасти придал резец, поглощаются разрастающейся древесиной, они заживо похоронены в стволах. Мандра ничего этого не видит, потому что чудеса происходят у нее за спиной. А впереди – всегда одна и та же спутанная масса полуочеловеченных деревьев, мертвых стволов, рук и ног, и туловищ. Позади нее вырастает лес магнолий, берез, вязов, елей – все в буйной зелени. В стволах деревьев смутно узнаваемы те недоразвитые формы, которые Мандра видела раньше, кажется, что они дремлют внутри деревьев. Мандра спотыкается о чудом отворенные вены леса. Половина леса в солнечном свете, другая – во мраке.

На опушке леса небо висит, словно шитое парчой платье. Небеса вышиты ослепительными звездами, из которых выскакивают стаи гончих псов. Небо трепещет, как кисея на ветру, и по всей этой мерцающей кисее длинными, размашистыми, фантастическими прыжками несутся гончие псы. Мандра стоит на краю леса с колчаном стрел за кушаком и луком в руке. Она поднимает лук и выпускает острую стрелу. Стрела за стрелой, и вот уже небо вышито окровавленными псами. И когда стрелы кончаются, кисея падает и землю устилает волшебный ковер, на котором пляшут цыганки с хмурыми лицами, платья у них сверкают стеклярусом, локтями они бьют в дребезжащие бубны. Цыганки вихрем кружатся на парчовом ковре, стопы у них раскрашены в цвета роз, Мандра снует между ними, алчно вглядывается в их лица. И вот она в центре круга, и ноги ее подхватывают общий ритм. Она танцует с закрытыми глазами, тело ее похотливо извивается. Из колчана у нее на талии свисает пурпурный цветок с колоколообразным венчиком и толстыми корнями. Цветок болтается у нее между ног. Танец становится непристойным. Она танцует над мечом, приседая, извиваясь и корчась. Движения ее похожи на череду оргазмов. Глаза открываются, но видны только белки.

Танец Мандры продолжается, отраженный в тысяче зеркал, глаза ее закатились, видны лишь белки. Зеркала усеяны лоснящимися лицами, раздутыми ноздрями, широко разинутыми ртами, выпученными глазами. Пурпурный цветок болтается над обнаженным острием меча. Меч посверкивает, отражая алмазные блики зеркал. Между ног у Мандры пляшут колыхающиеся лица, разинутые рты, выпученные глаза, раздутые ноздри. Лица расширяются и вспухают, тела скукоживаются, пока не становятся похожими на лягушачьи тельца. Глаза в зеркалах будто плывут, как цветки, погруженные в бурлящее море. Мандра вытягивает руки, глаза у нее по-прежнему запрокинуты. Она трогает лица в зеркалах, и слышится звон осыпающегося стекла, стекла, разбитого вдребезги. Теперь на лицах самые разные выражения – муки, насмешки, презрения, глумления, мольбы. В одних глазах боль, в других – дремота, лица улыбающиеся, лица просящие, проклинающие, глупые, дерзкие, надменные. Мандра бродит, вытянув руки, ее пальцы нащупывают глаза. Глаза гаснут, как сигареты. Мандра бродит среди пустых зеркал, в которых нет даже ее собственного отражения. Она двигается мучительно, через силу, как будто все ее члены изломаны. Боль ее невыносима, но в зеркалах нет отражения этой боли.