Инкогнито. Тайная жизнь мозга - читать онлайн книгу. Автор: Дэйвид Иглмен cтр.№ 50

Как мы увидим, понимание вовсе не означает освобождение преступников от ответственности, но это важно, чтобы положить начало дискуссии. Несложно представить себя на месте преступника и заключить: «Ну, я бы так не сделал». Но если на вас еще в утробе матери не воздействовал алкоголь, вас не травили свинцом и не били, а у него все это было, то вас и его нельзя сравнивать. У вас разный мозг; вас нельзя поставить на его место. Даже если вы стремитесь представить, каково быть преступником, у вас это толком не получится.

То, кем у вас есть возможность стать, закладывается задолго до вашего детства — с самого зачатия. Если вы думаете, что гены не влияют на поведение человека, то взгляните на такой потрясающий факт: для носителей определенного набора генов вероятность совершения преступления, связанного с насилием, возрастает на 882 процента. Ниже представлена статистика Министерства юстиции США, которую я разделил на две группы: преступления, совершенные людьми, у которых есть определенный набор генов, и людьми, у которых его нет.

Среднее количество преступлений, связанных с насилием, ежегодно совершаемых в США

Иными словами, если вы носитель этих генов, то вероятность физического насилия с отягчающими обстоятельствами увеличивается для вас в восемь раз; вы с десятикратно большей вероятностью убьете человека, в тринадцать раз вероятнее совершите вооруженный грабеж, а вероятность сексуального насилия увеличивается для вас в сорок четыре раза.

Примерно у половины населения эти гены есть, а у половины — нет, что делает первую половину намного более опасной. Тут и сравнивать нечего: подавляющее большинство преступников — носители этих генов, а в камерах смертников они есть у 98,4 процента. Представляется достаточно ясным, что они сильно предрасположены к другому типу поведения, и эта статистика сама по себе указывает, что неправомерно считать, будто все люди равны за столом, если исходить из их устремлений и поведения.

Вскоре мы вернемся к генам, но сначала я хочу повторить главный тезис этой книги: мы не управляем лодкой собственного поведения — по крайней мере не в той степени, как нам представляется. Тот, кем мы являемся, действует значительно ниже уровня нашего сознательного доступа, а все частности восходят к моменту задолго до нашего рождения, когда встреча сперматозоида и яйцеклетки дала нам конкретно эти, а не иные признаки. Тот, кем мы можем быть, начинается с наших молекулярных чертежей — ряда чужих кодов, загнанных в невидимые цепочки кислот, — задолго до того, как у нас появляется к этому хоть какое-то отношение. Мы — продукт недоступной микроскопической истории.

Кстати, насчет опасного набора генов. Вы, видимо, слышали о них. Они объединены в Y-хромосому. Если она у вас есть, мы называем вас мужчиной.

* * *

Когда дело касается природы и воспитания, важно отметить, что вы не выбираете ни то, ни другое. Все мы сконструированы по генетической программе и появляемся в мире обстоятельств, где в годы становления личности у нас нет никакого выбора. Сложные взаимодействия генов и среды означают, что у членов нашего общества различные перспективы, несходные личные свойства и различные способности в принятии решений. Это не наш свободный выбор; это те карты, которые нам раздали. Поскольку мы не выбирали факторы, определившие структуру нашего мозга, то понятия свободы воли и личной ответственности начинают прорастать вопросительными знаками. Правильно ли говорить, что Алекс сделал плохой выбор, если опухоль в его мозге — не его вина? Оправданно ли говорить, что больных с лобно-височной деменцией или паркинсонизмом следует наказывать за их дурное поведение?

Если вам кажется, что мы двигаемся в неверном направлении — к освобождению преступников от ответственности, — пожалуйста, продолжайте читать, поскольку я собираюсь постепенно раскрыть логику новой аргументации. В результате мы сможем получить правовую систему на базе доказательств, в рамках которой продолжим убирать преступников с улиц, но при этом поменяем основания для наказания и возможности для реабилитации. Если четко изложить современную науку о мозге, трудно будет обосновать, почему наша правовая система может продолжать работать без нее.

Двадцатого августа 1994 года в городе Гонолулу на Гавайях слониха по имени Тайк, участвовавшая в цирковом представлении, по причинам, скрытым в нейросети животного, сорвалась. Она растоптала своего дрессировщика Аллена Беквита, ранила ухаживавшего за ней Далласа Беквита, а затем на глазах у перепуганной толпы прорвалась через заграждения и, оказавшись снаружи, напала на публициста Стива Хирано. Видеокамеры посетителей цирка зафиксировали целый ряд кровавых событий. Тайк выскочила на улицы района Какаако. Следующие полчаса гавайские полицейские гонялись за животным, выстрелив в слониху в общей сложности восемьдесят шесть раз. В конце концов Тайк рухнула.

Подобные вспышки ярости у слонов происходят нередко, и наиболее причудливой частью таких историй является их окончание. В 1903 году слониха Топси убила трех человек на Кони-Айленд и для демонстрации новой технологии была казнена Томасом Эдисоном с помощью электрического тока ^[263]. В 1916 году слониха Мэри, выступавшая в шоу братьев Спаркс, убила своего смотрителя на глазах у толпы. Реагируя на кровожадные требования общественности, владелец цирка повесил Мэри на массивной виселице, сооруженной из железнодорожного крана. Это единственное известное в истории повешение слона.

Мы не затрудняем себя вопросом о вине неуравновешенного циркового животного. Нет адвокатов, специализирующихся на защите слонов, нет затянутых судебных разбирательств, нет споров о смягчении приговора с биологической точки зрения. Мы просто поступаем со слоном так, как требует общественная безопасность. В конце концов, предполагалось, что Тайк, Топси и Мэри — это просто животные, то есть всего лишь обширный набор слоновьих зомби-систем.