История Франции. Средние века. От Гуго Капета до Жанны д`Арк - читать онлайн книгу. Автор: Жорж Дюби cтр.№ 75

^{8. Франция при Филиппе Августе, 1180–1223 гг.}

^{9. Франция при Людовике VIII, 1223–1226 гг.}

В этой борьбе Филипп располагал двумя козырями. Во-первых, он мог теперь использовать недавнее укрепление рыцарской морали, краеугольным камнем которой была верность. Старый король Генрих Плантагенет, истинный рыцарь, доказал свою верность юному сюзерену, отказавшись подкрепить своими силами коалицию князей. А его поддержка могла бы иметь решающее значение. Во-вторых, и это главное, Филипп мог рассчитывать на гораздо большую неколебимую верность воинов королевского дома, ставших ему надлежащей опорой, благодаря которой он смог преодолеть первые препоны на своем пути. Это его окружение — «семья», унаследованная от отца, резко отличалась от разношерстного сборища фанфаронов и шутов, составлявших двор мужа Алиеноры. Здесь все были людьми надежными, умелыми, как конюший Робер Клеман, как постельничий Готье, на смену которым со временем приходили их сыновья. Филипп сумел удачно дополнить эту команду, включив в нее после крестового похода вернувшихся с ним неподражаемых бойцов, таких как Бартелеми де Рой, шевалье дю Вермандуа, Гильом де Барр, Матье де Монморанси. В свою дворцовую церковь Филипп призвал молодых грамотеев: Андрэ, получившего образование при дворе графа Шампанского; Вильгельма, приехавшего из Бретани учиться в школе Манта, а затем Парижа, и, наконец, брата Герена, госпитальера — «специального советника короля Филиппа, занявшего свой пост благодаря разумению в делах королевского дворца и за свой несравненный дар советчика; он вел дела короля и заботился о нуждах церквей так, как если бы был вторым в государстве после короля». Филипп относился к этим людям по отечески, был добр и щедр, оделяя их должностями, деньгами, драгоценными каменьями. Воинов король жаловал ленными владениями, конфискованными в захваченных провинциях, и женил на богатых наследницах. Клирики получали от него доходные и богатые приходы, а особенно отличившихся среди послуживших ему — либо их самих, либо сыновей их родни — он вознаграждал саном епископа. Так, Герен стал епископом в Санлисе, племянник Бартелеми — в Эврё, сыновья Готье заняли кафедры в Нуайоне, Париже и Мо, а сын Робера Клемана — в Сансе. Сражаясь и молясь, верша суд, ведя счета и записи, проверяя сметы расходов на строительство городских стен и башен, эти верные слуги короля завершили в период между 1190 и 1200 годами создание костяка военной и административной организации, придавшей монархии неодолимую силу.

Но для современников короля, воздававших ему за все это хвалу, мощь королевства была прежде всего результатом благоволения Господа. Бог воздавал Филиппу за то, что он свято исполнял обеты, данные при помазании. Именно это Ригор стремится показать в своем сочинении. Вильгельм Бретонец, сменивший Ригора в роли королевского историографа, рассказывает о короле, благословляющем свое войско перед битвой при Бувине, в которой он одержал победу как защитник Святой Церкви. Но в действительности во всем, что касалось сакральности, главное было сделано еще Людовиком VII. Филипп унаследовал от него свое главное оружие — полнейшую преданность Галльской Церкви. Он мог позволить себе не уделять излишне много времени церковным обрядам и даже пренебречь гневом папы, когда тот — в качестве верховного блюстителя нравственности королей — безуспешно пытался заставить его соблюдать брачные законы.

Дело в том, что 15 августа 1193 г., на следующий день после свадьбы, Филипп изгнал свою вторую супругу, сестру датского короля Ингебургу. Ригор пояснил: «Король, будучи околдован», не смог лишить девственности свою жену. От первого брака он имел сына — единственного и нездорового ребенка. Для благополучия династии необходимо было рождение других мальчиков, а потому требовалась другая жена. Для нового брака необходим был законный развод, расторжение только что заключенного союза. По закону кровнородственный брак считался недействительным. В Компьене, перед собранием епископов и баронов под председательством архиепископа Реймсского, дяди короля, выступили 15 свидетелей (из коих 12 были из дома Филиппа) и клятвенно подтвердили, что он приходится троюродным братом Ингебурге. Это было лжесвидетельство, но оно позволило Филиппу жениться в третий раз, и епископы торжественно благословили новый брак. Однако новый папа Иннокентий III в 1198 году осудил короля Франции за двоеженство. Папский легат не решился довести дело до отлучения Филиппа от Церкви, хотя и наложил интердикт на все королевство, что было чрезвычайно суровой санкцией. Но в двух третях от общего числа епископатов, зависевших от короля, интердикт проигнорировали. Филипп устоял и продержался 15 лет. Папе пришлось легитимировать двух его детей, рожденных в неправедном браке. Он уступил перед лицом ставшего столь прочным в период правления Людовика VII союза королевской власти и епископата. Следуя добрым советам, сын христианнейшего короля остерегся нарушить действие сложившейся при Людовике системы, безотказность которой давала ему возможность беспрепятственно ставить своих друзей на епископские кафедры. В дела парижских школ король не вмешивался, если не считать тех случаев, когда ему приходилось улаживать конфликты между школярами и горожанами. Расцвет этих школ продолжался по-прежнему, а университет, естественно развиваясь благодаря поддержке со стороны папы, своим блеском подкреплял блеск золотолилейной монархии.

Справедливо утверждение, что Филипп с первых своих шагов всю мощь королевской десницы поставил на службу Церкви. Он начал походы, отправившись в Маконнэ для завершения умиротворения, предпринятого его отцом. Но Ригор ставит ему в заслугу прежде всего то, что, приступив к делам, он прежде всего очистил королевство от всяческой нечисти и скверны. И начал он с Парижа — своего города, положив конец зловонию и уличной грязи. С Кладбища невинных были изгнаны торговцы и проститутки. Оно было обнесено стеной, а для торговли построили крытый рынок. Порочных проповедников, распространявших ложные учения в центре Парижа — сите, отправили на костер. Огнем и мечом король наводил порядок. И не стеснялся нанимать для того разбойников-рутьеров, о чем восхвалявшие его старательно умалчивали. Зато не упускали они случая рассказать о ликвидации бандитов «брабантцев». Королевские милиты — стражи мира — устроили настоящую резню в Берри, в Ден-ле-Руа, убив, по рассказам, более 10 тысяч человек, и в том числе «от пятисот до девятисот продажных женщин, с которых сняли драгоценностей на баснословные суммы». Филиппу приписали инициативу проведения этой очистительной акции.

Но, пожалуй, самую большую славу Филиппу принесло то, что он еще крепче прижал евреев. Его отец, хорошо сознавая свои королевские обязанности, оказывал евреям покровительство. «Из уважения к отцу», — пишет Ригор, — Филипп сдерживался, умеряя свой пыл. Тем не менее, еще до кончины отца, в 1180 году, он приказал схватить всех евреев прямо в синагогах и не выпускать, пока те не уплатят ему сумму, равную, по свидетельствам английских летописцев, 31 000 парижских фунтов, то есть в полтора раза большую, чем весь годовой доход с королевского домена. Рассчитывая на всеобщее одобрение, которое должно было помочь смягчению горечи, оставленной чередой поражений крестоноцев в священной войне, он аннулировал все долги христиан евреям и изъял в казну треть от предоставленных евреями кредитов. Затем король взялся изгонять этих «богоубийц», конфискуя их дома. Но вскоре разрешил евреям вернуться, чтобы обложить их умеренным налогом, не мешавшим им разбогатеть сызнова. Доход казны с этого налога в 1202–1203 годах составил всего один процент от всех поступлений. Так постепенно отрабатывались методы рационального использования еврейских богатств. Более века путем чередования периодов покровительства евреям с годами грубых притеснений обеспечивалось неофициальное пополнение казны крупными суммами. Ордонанс 1206 года распространил на все королевство порядок, действовавший в отношении евреев в герцогстве Нормандском, и нажим на них еще более усилился. Ордонанс ограничивал ростовщический процент двумя денье с фунта в неделю, то есть 43 процентами годовых. Важным было то, что в каждом городе вводились должности кредитных контролеров, главная задача которых состояла в том, чтобы точно определять суммы, скапливающиеся в сундуках евреев-ростовщиков.