Восемь обезьян - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Александрова cтр.№ 13

— Вот и я об том же самом думаю! Видно, чем-то его эта обезьянка сильно расстроила…

— И все? А дальше что было?

— А что было? — Тютя пожал плечами. — Ничего не было. Плюнул он и ушел. А я полежал еще немного, подумал да и понял, что если сейчас не встану, то отморожу себе все напрочь. Все ж таки хоть и не совсем зима, а холодно на земле-то валяться. А больничный мне никто не выпишет, как говорится, спасение утопающих — дело рук самих утопающих, вот такие дела.

— Здраво рассуждаешь… — улыбнулась Надежда.

— Ага. Вот встал я кое-как, да и пополз в подвал, там уж отлежался возле трубы теплой.

— Ну ладно, пойду я. — Надежда представила, как она выглядит со стороны, и ужаснулась. Приличная, интеллигентная женщина беседует с этим чучелом, да на нем заразы всякой ужас сколько! Опять же запах этот…

Она заторопилась домой, забыв про кота. Всю дорогу ее преследовал жуткий запах. Как бы не пришлось пальто в чистку отдавать!

Остальной день пролетел в хозяйственных хлопотах, да еще пришлось за компьютером посидеть, чтобы ввести содержимое амбарных книг. Дело продвигалось медленно — не то Надежда разучилась, не то думала о другом. Перед глазами вместо строчек стояли керамические обезьяны. Значит, если верить рассказу бомжа Тюти, еще одна обезьянка выбыла из игры. Ничего неизвестный мужчина в ней не нашел.

Утром Надежда снова взглянула на листок с номерами телефонов.

На «Мертвоморе» можно было поставить крест, причем в буквальном смысле: таинственный охотник за обезьянами там уже побывал, и очередная сувенирная мартышка его разочаровала. Обезьянки погибали одна за другой, но с каждым разом шансы росли.

Кроме «Мертвомора», в списке был еще один городской номер. Его-то Надежда и набрала.

Как и прошлый раз, в трубке раздался приятный женский голос:

— Вы позвонили в жилищную контору. Ваш звонок важен для нас. Сейчас никто не может подойти к телефону, но вы можете оставить свое сообщение после сигнала…

Однако сразу после сигнала в трубке раздался щелчок, и другой женский голос — куда менее приятный — проговорил:

— Слушаю, жилконтора!

Надежда, которая успела продумать линию поведения, торопливо и сбивчиво заговорила:

— У меня вопросы имеются по оплате коммуналки. У меня в прошлой платежке за отопление выписано семьсот двадцать рублей, а в этой — семьсот пятнадцать, так вот я хотела узнать, почему такое. В прошлом месяце теплее было, почему же в этом меньше насчитали? Почему такое?

— Женщина, — перебила ее собеседница, — не понимаю, чем вы недовольны? Если бы вам больше начислили, это одно дело, но вам же меньше!

— Это не важно, больше или меньше, я хочу разобраться, почему так! Я хочу знать, за что я плачу!

— Женщина, я вам ничего не могу сказать, я вашу платежку не видела, и вообще, это вам нужно звонить в бухгалтерию, а еще лучше прийти со своей платежкой… если, конечно, вам времени не жалко.

— Так я и приду, только вы мне адрес скажите.

— Вы что — нашего адреса не знаете? Ну ладно, записывайте: Фиолетовый переулок, дом семь.

Фиолетовый переулок был совсем близко к Надеждиному дому, что Надежду не удивило. Ясно, что такие ерундовые подарки к Новому году покупали поблизости от работы.

Она решила сходить в жилконтору просто так, на разведку. И раз уж выбрала по телефону такой тон, то и оделась соответственно — в старую куртку, в которой ездила осенью на дачу. Подвела глаза черным, как у панды, а губы накрасила сердечком, причем помаду нашла у дочки в ящике. Дочь приезжала в прошлом году из своего Североморска, где ее муж служил на флоте. Помада эта Алене не шла, а зять так вообще сказал, что у нее при таких губах неприличный вид, причем употребил более резкое слово. Они тогда здорово поскандалили, так что Надежда забеспокоилась и хотела выяснить, все ли у них в порядке, уж больно нервным выглядел зять. Но, по совету мужа, решила не вмешиваться, и, как оказалось, правильно сделала. У детей все наладилось. Помаду дочка оставила в тумбочке, и Надежда приятно удивилась, она-то думала, что ее выбросила. Сейчас как раз пригодилась.

Надежда повязала еще шелковую косыночку по-деревенски и уже через двадцать минут вошла в приземистое здание жилконторы.

В первый момент ей показалось, что она перенеслась в советские времена. Все дело было в том, что жила Надежда с мужем в относительно новом доме, и ей давно не приходилось посещать жилконтору. У них за все отвечал управдом.

Здесь же стены в холле были выкрашены унылой светло-зеленой краской, на полу лежал дешевый коричневый линолеум, под потолком мерцали допотопные люминесцентные лампы. Самое же главное — прямо напротив входа висела оклеенная темно-зеленой бумагой доска, по верху которой большими строгими буквами было написано: «Лучшие работники нашей жилконторы».

Под этой надписью висели фотографии, по большей части женские. Все женщины на фотографиях таращились на посетителей жилконторы с таким выражением, как будто хотели испепелить их взглядом. Среди этого женского коллектива затесался один-единственный мужичок, судя по всему, измученный тяжелым похмельем. Под его фотографией была лаконичная подпись: «Л. Зайцев. Лучший слесарь-сантехник».

Слесарь-сантехник Надежду не интересовал, и она ознакомилась с остальными фотографиями.

На самом видном месте висел портрет женщины лет пятидесяти, с выпученными глазами и высокой прической, покрытой толстым слоем лака. Приглядевшись, Надежда заметила в этой особе несомненное сходство с сувенирной обезьяной.

Подпись под этой фотографией информировала, что на ней изображена Н. Б. Камнеедова, заместитель начальника жилконторы.

— Вот она-то мне и нужна! — вполголоса проговорила Надежда.

Если бы ей пришлось выбирать, кому из сотрудников этой жилконторы подарить керамическую мартышку, она бы ни секунды не сомневалась: такой подарок лучше всего подошел бы гражданке Камнеедовой. То есть что это мартышку, Камнеедова похожа была на серьезную обезьяну — орангутана или гориллу, а уж если не на гориллу, то на гамадрила — это точно.

Надежда свернула в коридор.

Вдоль таких же, как в холле, уныло-зеленых стен стояли стулья, на которых маялись посетители жилконторы. Пройдя вдоль коридора, Надежда наконец увидела дверь, на которой висела табличка «Н.Б. Камнеедова». Перед этой дверью сидело несколько человек, на лицах которых читались тоска и усталость. Две женщины помоложе читали что-то в своих смартфонах, еще одна женщина среднего возраста вязала крючком что-то ажурное, мужчина интеллигентного вида листал английский роман.

Надежда спросила, кто последний, и села на свободный стул.

Тут же проснулся ее внутренний голос, который возмущенно проговорил:

«Ну зачем ты тратишь время в коридоре жилконторы? Неужели тебе здесь нравится, в этом унылом, тусклом месте? Что тебе, больше нечем заняться?»