Идеальное несовершенство - читать онлайн книгу. Автор: Яцек Дукай cтр.№ 40

Она вспомнила опробованную недавно последовательность и тремя быстрыми ударами открыла непосредственный вид с брони Клыка.

Картинка оставалась хаотической уже из-за вращения, но менялась слишком резко, чтобы объяснять это исключительно оборотами Клыка. Причина была в ином. Они пролетали петлями – или настолько тесными, или настолько быстро. Пролетали петлями пространства-времени – одной за другой, миг на пейзаж, моргни – и пропустишь смену горизонта…

Все же, потом она поняла, что Клык, по крайней мере, не движется согласно петлям Мешка, но развязывает их по очереди.

Тогда откуда ускорение? Большое и продолжающее расти. Ей пришлось сесть, потом лечь. Замойский через миг рухнул, словно колода. Как минимум, 3g. Складки одежды врезались в кожу Анжелики жесткими сгибами, синяки останутся.

Это не ложное движение, подумала она, с усилием удерживая голову обращенной к окну непосредственного вида. Мы и правда летим с 3g. Клык пытается выбраться из Мешка, но поскольку не существует ничего такого, как «частично открытый Мешок», ему для этой цели необходимо Мешок уничтожить. Тогда движение сделается движением во внешней системе координат – и мы выйдем из наложенной Войной блокады. Но это уже на крафт-волне, а не благодаря реактивной тяге и ньютоновским скоростям.

Не имеет значения, в какую сторону сейчас направляется Клык. Наверняка поплывет он на максимальном скольжении, на высочайшей крафт-волне, если уж посчитал ситуацию аварийной. Но нет, направление имеет значение, он ведь непроизвольно направится к материнскому Порту, выдавая тем самым персону владельцев. Хм, были ли они настолько безрассудными, чтобы оставить в его памяти такого рода данные? Впрочем – без доступа к Плато откуда бы ему знать актуальное положение любого из Портов? А значит, движение некритично, по крайней мере, в начале.

Выходит, дело в том, чтобы как можно скорее самой выйти на Поля Плато и переслать информацию. Кому? «Гнозису», Джудасу, это очевидно. Да – но выход с материальных интерфейсов этого Клыка ведет, несомненно, на Поля похитителей, с тем же успехом мы могли бы сами себя здесь уничтожить. Зараза, отчего же я не подумала об этом раньше?

У нее одеревенела шея, пришлось несмотря ни на что повернуть голову. Замойский громко ругался. Она дышала неглубоко, с усилием, сосредотачиваясь на работе диафрагмы и мышц грудной клетки.

Какой же выход из ситуации? Думай, девушка, думай! Любое место во Вселенной одинаково близко к любому место на Плато – и дело только в предполагаемой системе коннекта. А имеем ли мы вообще доступ к какой-то другой системе Клыка, кроме фирменной?

Она зацепилась взглядом за среброперую птаху (похоже, на нее ускорение не оказывало видимого эффекта). Еще одна потенциальная угроза, совершенно по-глупому не замеченная. В момент выхода из-под блокады наноматы сконфигурируются заново и вернутся под контроль программ с Полей, им предписанных – Полей похитителей. Ergo: избавиться от триворона!

Что еще? Что еще? Милость божья, должен же существовать какой-то способ! Как она сейчас скажет Замойскому, что во всем этом нет смысла, что зря он старался, что хоть бы и удалось им – воистину чудом – выбраться из Мешка, сбежать из-под блокады, но все равно ничего это для них не изменит, потому что они не владеют никаким методом соединения с безопасными Полями Плато – как она ему это скажет?.. Не сумеет. Уже от одной такой мысли Анжелика сгорала от стыда. Он бы лишь посмотрел – без обвинений, без злости – посмотрел бы, а потом просто отвел бы взгляд. Ведь она сама его ко всему этому подговорила; а не подумала. Ну вот не подумала! С-с-сука! (Уже даже проклятия теряют вульгарность, дурной знак.) Если бы она не была стахсом!.. Если бы имела, по крайней мере, в мозгу постоянную привойку!..

Ну конечно! Она засмеялась вслух, даже ребра заболели. На самые простые решения труднее всего натолкнуться – мы всегда сперва ищем решения настолько же сложные, как и сама проблема.

А если уж они с этим справились… Список угроз, пункт второй.

– Смауг! – прошипела она.

Триптица приковыляла к ее голове.

– Едва лишь выйдем, – шептала она на мелких вдохах, – летишь к люку. Сразу же наружу. Из Клыка.

– Понял, пррринято, – триворон кивнул (двумя третями).

Теперь Замойский. Когда же Клык выпорется, наконец, из Мешка? Уже хребет у меня болит, а в легких —

Рефлекторное сокращение мышц подбросило ее на полметра над полом. Невесомость. Она проверила экранные окна. На обоих звезды. Означает ли это, что они вышли из-под блокады и теперь возвращено соединение с Плато?

Она ухватилась за поручни кресла и вернулась в вертикаль. Если память ее не подводила, созвездия не изменились, да и Малое Магелланово Облако Замойского было на месте. Впрочем, достаточно взглянуть на Смауга: он ей в глотку не вцепился.

Смауг!

– Люк! – рявкнула она.

Он полетел вглубь коридора.

Она оттолкнулась от стены и положила ладонь на макрос, открывающий люк. Краем глаза заметила еще, что Замойский без движения лежит на запачканном кровью полу – наверняка потерял сознание.

Она ткнула пальцами в стену. Ничего не случилось: грохота со стороны люка не послышалось.

По спине продрало холодом. Наномат на полях похитителей – запертый с ними в тесной кабине – убийство в холодном кошмаре – конец.

Преисполненная яростью, она отлетела вглубь коридора; неточно рассчитанный толчок обеспечил ее изрядными синяками на бедре и плече.

В туманном свете стен перистальтной шахты она заметила среброперого Смауга, притаившегося возле захлопнутого люка примерно в половине длинны туннеля. Шлюз! Клык сформировал шлюз! Ну да, можно было ожидать; очередной раз она выказала позорную нерасторопность мысли. Хорошо, что Замойский не был свидетелем этих фейерверков глупости.

Она вернулась в кабину. Повторно впечатала макрос. И через пару мгновений – еще раз. После чего поспешила проверить шахту. От триворона – ни следа.

Уже спокойная, подплыла к Замойскому. Тот лежал под нешрамированной стеной, по локти измазанный подсыхающей кровью. Она вынула нож из его руки и спрятала. Порезы на предплечьях мужчины были неглубокими; самым глубоким было дело ее рук. Она завязала рукава рубахи воскрешенца. Не открывая глаз, он бормотал что-то непонятное на каком-то чужом языке; несмотря на лекции отца Жапре Анжелика не сумела его распознать.

Она встряхнула Замойского. Оба взлетели в воздух. Она зацепилась ногою за кресло и с усилием стянула их вниз.

– Адам. Адам!..

Замойский во сне хватал что-то левой рукою.

Она усадила его в кресло, пристегнула. Не приходя в сознание, он уселся поудобней, потянулся куда-то вперед, взял какой-то невидимый предмет, приблизил к лицу (веки его все еще оставались прикрытыми) и улыбнулся легонько.

Блокируя себя на месте стопами, она с размаху отвесила ему пощечину. Он открыл глаза.