Мамаево побоище. Русь против Орды - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Корчевский cтр.№ 19

Таинство крещения закончилось, младенца нарекли Юрием. А потом все двинулись на пир ко князю. Княжеские слуги простолюдинам выкатывали на улицу вино да пиво в бочках, выбивали дно и тут же черпаками разливали в подставленную посуду. Тут же стояли столы с хлебом, варёным и жареным мясом, капустой квашеной, квасом и пирогами. Гулял честной народ, веселился, князя славил и желал многие лета княжичу. А бояре да гости именитые залы в палатах каменных заняли, усевшись за столами по чину да знатности рода, потолкавшись да поспорив слегка.

Угощение было богаче и разнообразней, чем для простолюдинов. Тут и рыбка жареная да солёная, белорыбица копчёная. Куры, жаренные на вертеле, громоздились на больших подносах горами. А всяких заедок было не счесть. Слуги обходили именитых гостей, щедро наливая в кубки вино, стоялый мёд или пиво — по выбору. Звучали здравицы князю, княжичу и супруге.

В один из моментов великий князь, опустив кубок с вином, поперхнулся, закашлялся. Михаил увидел, как сидевший напротив него за столом боярин уставился на князя с любопытством, даже затаённой радостью. Как-то странно!

Однако кашель прошёл, и князь махнул рукой — гуляйте, мол, бояре! А боярин разочарованно вздохнул.

Внезапно он, почувствовав взгляд Михаила, повернулся к нему. Лицо его тут же расплылось в улыбке, он подмигнул, поднял кубок.

— За княжича! Долгие ему лета!

Михаил поднял свой кубок, отпил.

— Ты кто? — спросил боярин.

— Воевода Серпуховской, боярин Бренок.

— А я — тысяцкий московского городского ополчения боярин Вельяминов. Со знакомством!

Бояре чокнулись, осушили кубки. А Михаил не мог отделаться от ощущения, что боярин лицемерит. Лицо же истинное показал, когда князь поперхнулся. Надо запомнить и спросить о тысяцком у Боброка потом.

Пир продолжался долго. Упившихся бояр уносили слуги. Во дворе их подхватывала челядь и грузила на телеги. Московских бояр сразу отправляли по домам, ибо разместить всех на ночлег было решительно невозможно — слишком много гостей присутствовало на крещении.

У Михаила шумело в голове от выпитого, но он держался. Со своими воинами добрался до первого же постоялого двора, где, едва стянув сапоги, рухнул на постель. Полдня стоял службу, другую половину занимался возлияниями да тешил брюхо. Тяжко, однако!

Проснулся Михаил поздно. Голова была тяжёлая, во рту пересохло.

— Эй, кто-нибудь! — крикнул он.

Вошёл один из воинов.

— Поправиться?

Боярин кивнул только. В голове взорвались сотни колоколов. Михаил схватился за неё. Вроде сам вчера до постоялого двора добрался, а вот поди ж ты, развезло.

Воин явился быстро, в обеих руках — по чарке.

— Тут рассол капустный, тут — пиво.

Михаил трясущимися руками схватил корчагу с пивом, припал жадно губами. Опустошил почти всю, перевёл дыхание, допил. Посидел немного. В голове начало проясняться, сухость во рту почти пропала. Воин смотрел сочувствующе.

Михаил взялся за рассол. Отпил немного, поставил.

— Фу, гадость какая!

— Тебе бы, боярин, сейчас горячего шулюмчика. Самое лучшее средство, по себе знаю.

— Так давай!

— Пойду в поварню, узнаю.

Всё-таки воин принёс большую плошку горячего шулюма. Наваристый бульон из баранины с большими кусками мяса, с морковкой и луком, густо приправленный перцем, быстро поднял боярина на ноги.

Уже к полудню только густой запах выдавал вчерашнее излишество. Михаил перекрестился на икону в углу.

— Спасибо тебе, Господи, за исцеление болящего!

Посидел, раздумывая — идти ли к Боброку? Может, большой воевода чувствует себя ещё хуже?

«Пойду, — решил Михаил. — Не примет — то его дело, а моё — нанести визит». Он кликнул воинов и велел собираться.

Дорогу нашли с трудом, осведомляясь у прохожих. Наконец по узким улицам добрались до знакомого дома.

На удивление, Боброк принял сразу. То ли крепок был боярин, то ли пил меньше, однако выглядел бодрым.

Они поговорили немного об Орде, Литве да Твери — куда же без них? Разговор переключился на вчерашнее торжество. Михаил вдруг припомнил боярина Вельяминова, пересказал происшедшее Боброку.

Дмитрий Михайлович потеребил бороду.

— А не показалось ли? Может, выпил много, да и причудилось?

— Я тогда ещё почти трезвым был.

Боброк вперил взгляд Михаилу в глаза.

— Не навет?

— Упаси Господи! Я ведь боярина в первый раз увидел!

— Да, верно. Тысяцкий-то — брат старший. Младший, Николай — тоже воевода, боярин московский, по росписи — в полку левой руки. И оба ни в каких кознях не замечены. Ладно, имеющий уши да услышит. Ты мне вот что скажи: согласен ли в Москву перебраться, на службу к великому князю? Ему верные люди надобны!

— В Москве бояр и без меня хватает!

— Э, не скажи! Бояре-то есть, только вот не все князю служат. Есть московские, которые служат, а есть городские — они сами по себе. И среди тех и других встречаются те, кому князь не по нраву, вольницу их ущемляет. Уж столько их в Рязань да Тверь съехало! Мало того, Олегу Рязанскому присягнули, в войске его воюют.

— Привык я к Серпухову, дом у меня там.

— Эва, хватил! Дом у него! Перейдёшь на службу в Москву, князь тебя землицей одарит — дом построишь. А не захочешь строить — так землицу с домом получишь. Дмитрий Иоаннович преданных ему людей ценит, за службу верную милостями одаривает: землёй, дачей в Подмосковье, опять же — трофеи военные. А как же без этого? Ты, как воин, животом своим рискуешь, в отличие от городских бояр. У них всего и развлечений, что охота да баня.

— И ещё одно. Я князю Серпуховскому присягал, как-то неудобно от него уходить, — сказал Михаил.

— Неудобно порты через голову снимать! Князь Серпуховской — двоюродный брат великому князю, ему служит. Так что измены здесь никакой нет, повышение по службе. Заметь, я тебя не меды стоялые пить зову — на службу бранную, опасную. Тут уж тебе решать. Но, как мужу серьёзному: решишь — назад поворота не будет.

— Я понимаю, потому — думаю.

— Думать — это хорошо. Ты не мальчишка сопливый, тебе воинство доверят, от твоих действий в бою, может, судьба княжества зависеть будет. Доверие велико, но и спрос большой. А по заслугам и награды. Однако же знать должен: изменишь, сподличаешь, струсишь — пощады не жди.

Оба замолчали. Первым заговорил Боброк.

— Совестливый ты. Другой за такое предложение ухватился бы не раздумывая. Ты же, присягу дав князю Серпуховскому, уйти от него совестишься. Это славно! Стало быть, вера в тебе есть, дух. Совесть! А это — главное в любом человеке. Если воин опытный, в бою умный, это ещё не значит, что он надёжный и верный. В решающий момент иной поле боя оставить может, жизнь свою спасая. Ты сейчас, может быть, решаешь главный вопрос своей жизни, потому не торопись, взвесь всё. Будешь служить верно — заметит князь твоё рвение, поднимет из простых бояр. Князь молод, но умён и рассудителен, ему опора нужна, люди верные.