Великий торговый путь от Петербурга до Пекина. История российско-китайских отношений в XVIII— XIX веках - читать онлайн книгу. Автор: Клиффорд Фауст cтр.№ 96

Дальше российскому послу предписывалось изучить состояние отношений маньчжурского двора с Персией. В частности, требовалось выведать все возможное об осведомленности китайцев о российской военной деятельности в сфере персидских интересов. Он должен был собрать точную информацию об отношениях Китая с Маньчжурией и Монголией, а также с далай-ламой и Хутугту. Ему предстояло прояснить возможность российской торговли с Индией через Тибет и разузнать об интригах англичан в том далеком горном царстве. Если позволит обстановка, Юрию Александровичу следовало отправить нескольких сотрудников своего посольства в путь через китайские земли в Кабул, чтобы доставить дары тамошнему правителю. И увенчать данную разведывательную операцию Головкину предстояло общим обзором всей Восточной Азии с географической, коммерческой и политической точки зрения.

Его задание относительно Китая на том и заканчивалось. Инструкции завершались наставлениями на надлежащую организацию и поведение участников посольства, а также приказаниями по нескольким посторонним вопросам. Испанский галеон «Ферролегна» ушел на дно у побережья к северу от Кантона, и испанские торговцы потеряли товары и деньги на 650 с лишним тысяч пиастров, доставшиеся местным жителям. Испанскому послу в Санкт-Петербурге пообещали, что Ю.А. Головкин вмешается в это дело и попытается возместить утрату данного судна, на котором перевозилось серебро из Манилы в Кантон, а также позаботится о возвращении домой его команды. Можно предположить, что русский посол на самом деле исполнил бы данное обещание, так как ему было обещано 10 процентов от возвращенных ценностей.

Миссия Ю.А. Головкина по своей сути становилась практически полностью коммерческим предприятием. Российская бюрократия всевозможными средствами и повсеместно стремилась ходатайствовать о максимальном расширении русско-китайской торговли, заново выставляя много старых требований, таких как налаживание торговли в районе Иртыш — Кульджа, транспортного сообщения вниз по Амуру, и выдвигая новые в не меньшем количестве. Старые требования тщательно приспосабливали к новым условиям. Куда большее значение придавалось намерению развивать и осваивать производственную базу Камчатки и Русской Америки, что зависело от российской морской торговли в Кантоне и Нанкине, а также судоходства по Амуру. Нараставшее соперничество с англичанами составляло суть прочих требований к китайцам — разрешение прохода небольшой группы сотрудников русского посольства через Тибет в Индию и Кабул. И сюда направлялись усилия Головкина как разведчика. Углублявшееся британское влияние и авторитет в Индии, Персии, на Тибете, в Бутане и Непале, а теперь еще и практически единоличное господство Ост-Индской компании в кантонской торговле не могли не побуждать царскую Россию к противостоянию такому поведению англичан. И доставка пушнины с Нутка-Саунд и острова Шарлотты на британских и американских судах к берегам Китая составляла безусловную угрозу разрушения всей структуры выгодной торговли, которую русские купцы поступательно создавали в Кяхте. Как оказалось, во второй четверти XIX столетия советники все предсказали правильно. Угроза конкуренции на азиатских рынках не просто выглядела реальностью, она по-настоящему началась.

Ю.А. Головкин провалил выполнение нескольких поставленных перед ним задач. Крупное посольство (больше 200 участников) собралось в Иркутске к концу сентября 1805 года и в середине октября двинулось на Троицкосавск. О своем прибытии на государственную границу посол сообщил в Угру 8 октября. Обычные дипломатические подготовительные мероприятия и обмен любезностями прошли вполне гладко, поводы для разногласий выглядели мелкими. Маньчжуры настаивали на том, чтобы подношения отправили впереди свиты и чтобы ее состав не превышал 100 человек. Головкин возразил только по поводу последнего пункта на том основании, что для России, по крайней мере, прецедент такого рода требования отсутствовал. Оба не обещавших серьезных последствий дела утряслись сами собой, однако в ноябре китайцы подняли вопрос, грозивший настоящей катастрофой. Императорский наместник в Угре стал настаивать на том, чтобы Ю.А. Головкин и ближайшие его подчиненные исполнили традиционный китайский обряд коутоу, требовавший обычно три раза преклонить колена и девять раз занять простертое положение на полу перед грубой лавкой, покрытой тканью символичного желтого цвета. Юрий Александрович негодовал. Он и сопровождавшие его лица готовы были на унижение перед августейшей особой самого Цзяцина, но никогда не пошли бы на него перед желтым лоскутом хлопчатобумажной ткани. Заключительный акт позора — костюмированная репетиция, устроенная на открытом воздухе в середине января, когда температура опустилась ниже нуля градусов по шкале Цельсия. На самом деле наместник в Угре просто исполнял свои обязанности и устроил репетицию обряда для этих поставщиков податей, чтобы они не смущались сами, не смутили императора и самого агента нарушением церемонии. Практическое занятие он организовал не ради унижения посла, а ради своей собственной безопасности. Убежденный в том, что наместник одумается, Ю.А. Головкин со своей свитой перешел в Угру в начале января 1806 года, но обе стороны продолжали стоять на своем. Возражения Юрия Александровича в том смысле, что Л.В. Измайлов и С.Л. Владиславич-Рагузинский много лет тому назад не подвергались такому унизительному обращению, на наместника в Угре ни малейшего впечатления не произвели. И послу не оставалось ничего иного, кроме как настрочить ноту протеста в Лифаньюань, направить свои стопы в сторону границы (в начале марта), доложить о возникшей безвыходной обстановке в Правительствующий сенат и заняться в период ожидания указаний исследованием Восточной Сибири, особенно рек Шилка и Аргунь. За свои беды Головкин весьма художественно ругал европейских торговцев, обосновавшихся в Китае, притом что никакими доказательствами их вмешательства он не располагал. Зато у русских купцов укреплялось убеждение в том, что их европейские конкуренты превратились в реальную и прямую угрозу их благополучной торговли. Об официальном отношении в Лифаньюане к данному делу сообщалось нотой в адрес русского Сената от 2 февраля 1806 года. На нее сенаторы ответили 15 мая, упрекнув китайских провинциальных чиновников в допущении никому не нужной выходки в отношении заслуженного русского посла. Разве кто-то из русских дипломатов от М.Н. Спатария до С.Л. Владиславич-Рагузинского отказался из чувства долга выполнить три прикосновения лбом к полу и разве Ю.А. Головкин не обещал повторить такой ритуал в Пекине? Существовала ли какая-либо потребность в пробной репетиции обряда или его оправдание?

Русская логика перед восточной формой оказалась бессильной. Миссию Головкина отменили еще до того, как к ней по-настоящему приступили. Все, что осталось от грандиозных планов открыть Японию и Китай, обуздать англичан и американцев в северной части Тихого океана и на китайском побережье, отвратить англичан от Персии и Тибета, а также внедрить русских купцов во все китайские деревушки, выглядело партиями чая на причалах Санкт-Петербурга. И даже этот чай служил символом изменения кяхтинской системы, произошедшего в XIX веке. Хлопчатобумажные и шелковые ткани в китайском импорте уступили свою долю чаю, поскольку русский народ привык к нему как к своему национальному напитку или, по крайней мере, как к своему национальному безалкогольному напитку.