Великий торговый путь от Петербурга до Пекина. История российско-китайских отношений в XVIII— XIX веках - читать онлайн книгу. Автор: Клиффорд Фауст cтр.№ 73

Страница

Сформулировавший такое предложение сибирский губернатор Василий Алексеевич Мятлев в 1752 году подал царице Елизавете рапорт, в котором обращал внимание ее величества на ценность реки Амур как транспортной артерии. На следующий год как раз разменявший восьмой десяток лет вызванный из опалы вельможа Федор Иванович Соймонов получил предписание заняться разведкой на месте русел и течений рек Шилка, Аргунь и Амур. Потребовалось три года, чтобы снова собрать участников 2-й Камчатской экспедиции, оставшихся в Тобольске, пригласить из Санкт-Петербурга двух штурманов и построить несколько надежных речных судов. В 1757 году Федор Иванович со своими командами и сыном Михаилом на трех больших лодках отправился из Нерчинска в опасный путь. Они спустились по Шилке к ее слиянию с Аргунью, и там их ждали китайцы, преградившие путь русской экспедиции. Ее участники в соответствии с полученным заданием повторили пройденный путь, проведя тщательную топографическую съемку реки с берегами и промер ее глубин. На основе прекрасно выполненной членами экспедиции работы Ф.И. Соймонов составил полное описание разведанного района, которое его сын отвез в Сенат.

У российских властей снова появился государственный интерес к освоению бассейна Амура. Весной 1755 года в Сенат поступил предварительный отчет Ф.И. Соймонова и также соображения иркутского вице-губернатора Ивана Вульфа, посвященные всесторонней ценности Амура для России. К июлю завершились дебаты по поводу отправки в Пекин специального эмиссара, которому поручалось выяснить возможное использование обширной речной системы Амура в интересах России. В мае 1756 года императрица Елизавета выбрала Василия Федоровича Братищева, считавшегося продолжателем традиции русской дипломатии, заложенной С.Л. Владиславич-Рагузинским и Л. Лангом. Он 13 лет набирался опыта в Персии сначала в качестве студента, овладевшего персидским языком, а потом главы российской миссии там же. После присвоения ему звания канцелярского советника и получения авансом жалованья в размере 1,5 тысячи рублей Василий Федорович в начале 1757 года отправился в путь на Пекин. Его свита состояла из талантливого помощника и одновременно толмача И.В. Якоби, приходившегося сыном коменданту Селенгинска и совсем недавно вернувшегося из миссии в Пекин, еще двух толмачей (Е. Сахновского и Ф. Шарина), а также эскорта в лице трех гренадеров и пяти кадровых военнослужащих.

Формально В.Ф. Братищев числился всего лишь курьером, которому поручили доставку дипломатической ноты сената в адрес Лифаньюаня, без каких-либо полномочий вести переговоры об изменении статуса долины Амура, и не существует никаких доказательств того, что ему предоставили аудиенцию у китайского императора или что он исполнял обряд коутоу. Но выданными ему 21 декабря 1756 года инструкциями из 15 пунктов предусматривалось делегирование Василию Федоровичу полномочий на попытку проведения переговоров и согласование множества проблем, в частности по статусу Амура, а также истребование у китайцев ответов на его дипломатические ноты. Ему поручили ходатайствовать об отправке в Россию китайского посольства с поздравлениями императрице Елизавете по случаю ее восшествия на престол (случившегося больше полутора десятков лет до того) и попытаться уладить продолжающиеся пограничные споры по поводу посягательств на режим границы, краж и беглецов. Так как обмен нотами между двумя дворами происходил постоянно, а по упомянутым вопросам, особенно по последнему, уже провели множество совещаний, от В.Ф. Братищева вряд ли ждали больших свершений, да еще он располагал мехами для подношения всего лишь на 500 рублей. Ему к тому же предстояло попытаться убедить китайцев принять и взять на довольствие несколько новых российских студентов в Пекине (А.М. Владыкин только что такое поручение провалил), а самое главное договориться с китайцами о разрешении на беспрепятственное плавание по Амуру на лодках с грузом зерна и прочей провизии на борту. Эти поставки предназначались гарнизонам российских острогов и жителям поселений в самых отдаленных уголках Восточной Сибири. Официально ему поручили вручить три дипломатические ноты: во-первых, с повторением запроса по статусу Амура; во-вторых, ответ на две китайские ноты с протестом по поводу убийства русскими разбойниками китайских подданных в регионе Аргуни (сенаторы заверяли руководство Лифаньюаня в том, что оба убийцы утонули в озере Баунтовского уезда) и, в-третьих, официальный запрос на стажировку в Пекине шести студентов отделения иностранных языков. Смысл — raison d’etre — миссии В.Ф. Братищева состоял в получении санкции на плавание русских людей по Амуру.

Маленькая свита Братищева пересекла границу в июле 1757 года и прибыла в Пекин 26 сентября. В Пекине его ждал любезный прием. Ему предоставили продовольствие, деньги на мелкие расходы и иногда даже баловали фруктами. Но китайские министры упорно стояли на своем, несмотря на заступничество архимандрита Юматова. Императора Цяньлуна глубоко смутил отказ российских властей оперативно вернуть на родину джунгар, бежавших на территорию Сибири. И Братищев доложил в Сенат о том, что, когда император узнал о малочисленности русского военного контингента в Сибири, он приказал отправить на границу крупное соединение за беглецами и вернуть их домой, в том числе силой, если до того дойдет дело. Относительно отправки китайского посольства в Москву мандарины не проявили ни малейшего интереса. Если бы русские власти прислали на границу какого-нибудь известного человека и облекли его полномочиями на ведение переговоров, из Пекина обязательно делегировали бы чиновника для обсуждения пограничных споров. Ничего большего сверх этого делать не пожелали. Просьбу о разрешении плавания по Амуру в Пекине даже не захотели обсуждать; китайское отношение к такому делу лучше всего выражено словами императорского указа советнику по военным делам (цзюныни дацяну) и остальным мандаринам: «Русский курьер прибыл в Лифаньюань с документом из Сената, в котором говорится, что на северо-восточной границе их страны народ оказался в бедственном положении и голодает и что в настоящее время строятся лодки для доставки провизии по восточному маршруту: Нерчинский уезд, река Ингода (приток Шилки), Аргунь и Амур. Московиты требуют [разрешения для] беспрепятственного плавания по упомянутым рекам. В одиннадцати статьях, прежде согласованных и утвержденных с московитами [в Кяхтинском договоре], [никакого упоминания не содержится о] пересечении границ и отправке людей для перевозки предметов. [На этом основании] в Лифаньюань направлено распоряжение московитам отказать и их просьбу отвергнуть! Но иноземные варвары ничего не понимают в [китайских] традициях. Как видно, они полагают, будто представлением некоего документа в Лифаньюань все дело заканчивается, то есть, не дожидаясь документа в ответ, подойдут к часовым на границе с просьбой дать им пройти. Таким образом, приказываю следующее: генералу (цзянцзюню) Чзоледо незамедлительно поручить чиновникам погранично-патрульной службы объяснить им [московитам] фразу „Даже притом что ваши высокопоставленные сенатские отправили некий документ в Лифаньюань, мы еще не получили из нашего юаня документа на предоставление разрешения [на ваш проход]. На каком основании мы должны пускать вас на нашу территорию, выслушав только ваши односторонние предложения? Предположим, что мы рассказали вам об отправленном нами документе вашим высокопоставленным сенатским с просьбой разрешить нам проходить на вашу территорию, вы нам поверите?“. Стражникам на границе предписывается особое внимание уделить воспрещению их проникновения на нашу территорию. Всех, кто отказывается их слушать, останавливать любыми способами. Офицерам пограничной патрульной службы докладывать обо всех случаях нарушения границы с применением силы. Цзоледо должен незамедлительно посылать войска для задержания таких нарушителей, и обращаться с ними следует как с дезертирами».

Страница